писать для него программы для судовой навигации. Позже он разработал язык программирования PL/M, а ещё чуть позже написал на этом языке операционную систему СР/M, которая вдохновила Билла Гейтса на создание DOS, предшественника знакомой всем системы «Windows». Идея такова, что деятельный капиталистический инженер мог заняться производством чего-нибудь технологичного немедленно, и с годами развивать своё детище, постепенно выпуская всё более качественный и сложный продукт. Советскому инженеру для реализации инициативы снизу нужно было пройти семь кругов бюрократического ада, получая отказы от всё более и более важных чиновников. Как зовут советского инженера, которого можно сравнить Клайвом Синклером или с Майклом Деллом? Мы не знаем. Потому что в моём 1980 году, когда советские инженеры пришли к замминистра радиопромышленности СССР с предложением выпускать персональные компьютеры, тот ответил им знаменитой репликой: «Ребята, хватит заниматься ерундой. Персонального компьютера не может быть. Могут быть персональный автомобиль, персональная пенсия, персональная дача. Вы вообще знаете, что такое ЭВМ? ЭВМ — это 100 квадратных метров площади, 25 человек обслуживающего персонала и 30 литров спирта ежемесячно!». Подытоживая вышесказанное, именно частники — передний край науки, так как, напомню, станки для обработки лопастей подводных лодок СССР повторить даже в единичном экземпляре не мог. Во-вторых, бесчисленные частные заводы и мастерские — это база для промышленности, и без этой базы не мог бы открыться ни один современный завод, так как ему пришлось бы или заранее мириться с низким качеством продукции, или делать самому абсолютно всё, начиная от тех самых отвёрток и заканчивая привитием производственной культуры работникам. В-третьих, развитая промышленность — это необходимая питательная среда для академической науки, так как промышленность даёт учёным и ценные кадры, и лабораторное оборудование, и материал для исследований — не говоря уже про частные институты с университетами, которые «проклятые буржуины» традиционно строят в избытке. Надеюсь, эта информация попадёт в нужные руки, где сумеют сделать необходимые выводы'.

Письмо отправил на следующее утро по пути на работу, сделав небольшой крюк на «Волге» к неприметному почтовому ящику на улице Радищева. Раньше-то всё из Москвы отправлял в целях конспирации, сейчас, собственно, кому надо, знают, кто отправитель.

А ближе к обеду на моём столе затрезвонил телефон. Оказалось, звонили из Москвы, из Внешторгбанка, чтобы сообщить, что на мой текущий вклад в этом самом банке переведены 100 тысяч долларов — гонорар за бой, и ещё 250 тысяч «зелёненьких» — гонорар за проданные в США пластинки. Так что я могу подъехать и либо обменять их на рубли, либо забрать чеками. Был и третий вариант: часть чеками — часть рублями.

М-да, вот так вот по телефону, открытым текстом, о таких суммах… Святые «застойные» времена! Телефонистка на АТС, небось, в обмороке. И кстати, как они разузнали мой рабочий номер? Впрочем, для такой организации, как Внешторгбанк, это, думаю, не составляет особого труда.

— А когда можно подъехать? — поинтересовался я.

— В любое удобное для вас время с 9 утра до 6 вечера, кроме субботы и воскресенья. При себе обязательно иметь паспорт.

Короче говоря, на пару дней пришлось отпроситься с работы, дабы слетать в Москву и обналичить валюту. Общая сумма в рублях выходила солидная — 290 тысяч. 270 тысяч рублей взял наличными, а ещё 20 тысяч обналичил в чеки «ВТБ». Пригодятся, мало ли… Сразу же отправился в ближайшую сберегательную кассу, чтобы положить деньги ан аккредитив — не с собой же везти такую сумму! Кассирша, увидев перед собой растущую стопку из пачек денег, впала в лёгкую прострацию, а затем сорвалась за заведующей отделением. Но та оказалась женщиной опытной, даже не подала виду, что удивлена, а может, даже и узнала меня, тем более заглянув мой паспорт. В общем, всё обошлось.

С полегчавшим портфелем и лёгким сердцем направился к ближайшей «Берёзке», где приобрёл цветной телевизор «VEGA» немецкого производства. Подкупил он меня своей какой-то необычной, «космической» конструкцией, ещё и лёгкой к тому же. А взял я его в подарок новобрачным. То есть Вадиму и Насте, которые наметили свадьбу на первую субботу марта. Не нашлось у них сил дождаться получения дипломов, так и рвутся в семейную жизнь. С рестораном я подсобил, естественно, празднество пройдёт в почти уже родном ресторане Дома офицеров, где я забронировал VIP-зал на тридцать персон. Много-то народу не ожидалось: несколько человек родни с каждой стороны, десяток сокурсников, да мы с Полиной. На банкет и на платье невесты Вадик с Настей, с их слов, уже накопили, ну да если что — я помогу. Причём могу помочь и безвозмездно, о чём сразу сказал другу, но тот замахал руками, мол, ты что, даже не думай, если только в долг…

С парнями из «Альфы» я рассчитался на следующий же день после возвращения, сняв перед этим часть денег со сберкнижки. Радости их не было предела, но я посоветовал тратить деньги с умом. Обещали не дурить.

Не забывал я и о тренировках. Всё ж таки всё ещё входил в состав сборной, а в апреле пройдёт первенство «Динамо», приуроченное к 50-летию динамовского общества. По его итогам будут отбираться участники на осенний чемпионат страны, который принимает Вильнюс.

Одним словом, жизнь, декорированная новыми целями и задачами, входила в привычное русло, и хотелось верить, что впереди меня лично и моих близких (а по возможности всю страну) ждёт светлое, беззаботное будущее.

Глава 36

— Яков Петрович, у меня к вам предложение?

— Опять?

Не опять, а снова, хотел было пошутить я, но сдержался. На приём к первому секретарю записался без проблем. Мог бы, конечно, выступить на понедельничной планёрке, но решил всё же сначала обсудить этот момент с Рябовым наедине.

— Впереди у нас знаменательная дата, 9 мая, День Победы. До него ещё больше двух месяцев, но мы при правильной организации легко успеем подготовиться.

— К чему подготовиться? — начал терять терпение Рябов.

— К акции «Бессмертный полк».

— Это что ещё за «Бессмертный полк»?

Он нахмурился, ожидая разъяснений. За ними дело не стало. Идея «Бессмертного полка» в моей голове угнездилась достаточно давно, чуть ли не с момента моего появления в собственном прошлом. Я ещё в своих записях об этом писал, с которыми должен был ознакомиться Судоплатов. Но что-то мне претило вылезать с этой идеей, со стороны это казалось каким-то дешёвым самопиаром. А вот как только перебрался работать в обком, так эта мысль преследовала меня практически неотступно. Однажды мне даже приснилось это самое шествие с портретами погибших героев.

Поднаторев в обкомовской работе,