В 6:05 жители Мерит-стрит в Олд-Кейпе ощутили что-то вроде подземного взрыва. Тарелки попадали с полок, картины — со стен. В 6:06 все унитазы на Мерит-стрит внезапно взорвались гейзером дерьма и сточных вод, словно каким-то образом их поток развернулся в трубах и потек в противоположном направлении, не в резервуары нового завода по переработке сточных вод, сооруженного в Пустоши, а из них. В некоторых случаях дерьмо и вода летели с такой силой, что вышибали куски штукатурки на потолке. Женщину, которую звали Энн Стюарт, убило древней шестеренкой, которую вынесло из унитаза обратным потоком. Словно большущая пуля, шестеренка пробила сначала матовое стекло душевой кабины, а потом шею женщины, которая мыла волосы. Энн едва не оторвало голову. Эта шестеренка пережила взрыв Металлургического завода, а потом семьдесят пять лет пролежала в канализационной системе Дерри. Другая женщина погибла в тот самый момент, когда от обратного потока, разогнанного расширяющимся метаном, ее унитаз взорвался, словно бомба. Несчастную, которая как раз сидела на нем, пролистывая последний номер каталога «Банана репаблик», разнесло в клочья.

В 6:19 молния ударила в так называемый Мост Поцелуев, перекинутый через Канал между Бэсси-парк и средней школой Дерри. Щепки взлетели в воздух, а потом спикировали в набравшую скорость воду в Канале, которая их и унесла.

Набирал силу ветер. В 6:30 прибор, стоявший в вестибюле здания суда, показывал, что его скорость составляет пятнадцать миль в час. К 6:45 она возросла до двадцати четырех миль.

В 6:46 Майк Хэнлон очнулся в палате Городской больницы Дерри. В сознание он приходил медленно: долгое время думал, что видит сон. Если и так, то сон ему снился странный — сон тревоги, как бы назвал его профессор доктор Абельсон, психоаналитик, у которого он учился в колледже. Вроде бы причины для тревоги больше и не было, но Майк тем не менее тревожился; обычная комната с белыми стенами, казалось, вопила об угрозе.

Но в конце концов Майк осознал, что уже пришел в себя. Понял, что обычная белая комната — больничная палата. Бутылки висели над его головой, одна — с прозрачной жидкостью, вторая — с темно-красной, наполненная донорской кровью. На полке, прикрепленной к стене, он увидел телевизор с темным экраном, услышал мерный шум дождя, бьющего в окно.

Майк попытался шевельнуть ногами. Одна двигалась легко, но другая, правая нога, не двигалась вовсе. Нога эта практически потеряла чувствительность, и Майк понял, что она туго перебинтована.

Мало-помалу события прошлого вечера вернулись: он сел, чтобы записать все в блокнот, и тут появился Генри Бауэрс. Привет из прошлого, веселенькая шутка. Они дрались, и Генри…

«Генри? Куда подевался Генри? Отправился на поиски остальных?»

Майк потянулся за кнопкой вызова. Она висела в изголовье, и он уже держал ее в руках, когда открылась дверь. На пороге возник медбрат. Две расстегнутые пуговицы на куртке и взлохмаченные черные волосы придавали ему сходство с Беном Кейси. На шее висел медальон святого Христофора. Даже в нынешнем состоянии, соображая очень и очень туго, Майк сразу понял, кто перед ним. В 1958 году в Дерри погибла шестнадцатилетняя девушка, Черил Ламоника. Ее убило Оно. У нее был четырнадцатилетний брат, Марк, и именно он стоял сейчас на пороге его палаты.

— Марк? — прошептал он. — Мне надо с тобой поговорить.

— Ш-ш-ш. — Одну руку Марк держал в кармане. — Никаких разговоров.

Он прошел в палату, а когда встал у изножья кровати, Майк увидел, какие пустые глаза у Марка Ламоники, и у него засосало под ложечкой. Марк склонил голову, словно слушая далекую музыку. Достал руку из кармана.

С зажатым в ней шприцем.

— Это поможет тебе заснуть, — Марк двинулся в обход кровати.

11

Под городом — 6:49

— Ш-ш-ш-ш! — внезапно воскликнул Билл, хотя не слышалось ни единого звука, за исключением их шагов.

Ричи зажег спичку. Стены тоннеля разошлись, и все пятеро казались такими маленькими в сравнении с этой огромной каверной под городом. Они сбились в кучку, и Беверли испытала чувство déjà vu, глядя на гигантские каменные плиты пола и свисающую с потолка паутину. Оно находилось близко. Близко.

— Что ты слышишь? — спросила она Билла, пытаясь сразу смотреть во все стороны, пока не погасла спичка Ричи, ожидая новый сюрприз, выползающий или вылетающий из темноты. Роган, кто угодно? Инопланетянин из жуткого фильма с Сигурни Уивер? Большущая крыса с оранжевыми глазами и серебряными зубами? Но нет, их окружал только пыльный запах темноты, да откуда-то издалека доносился шум бегущей воды, будто наверху заполнялись дренажные коллекторы.

— Ч-что-то не-е-е-хорошо. Майк…

— Майк? — переспросил Эдди. — Что с ним?

— Я тоже это чувствую, — подал голос Бен. — Может… Билл, он умер?

— Нет. — Затуманенные глаза Билла не выражали никаких эмоций. Вся тревога слышалась в голосе, ощущалась по напрягшемуся телу. — Он… О-о-о-о-н… — Билл сглотнул слюну. В горле что-то щелкнуло. Глаза широко раскрылись. — Нет… не-е-е-т!

— Билл? — в тревоге воскликнула Беверли. — Билл, что такое? Что?..

— Х-х-х-хватайте мои ру-у-у-ки! — закричал Билл. — С-с-с-скорее!

Ричи бросил спичку. Взял Билла за одну руку. Беверли — за другую. Свободной рукой принялась хватать темноту, пока Эдди не поймал ее пальцами сломанной руки. Бен нашел его здоровую руку и замкнул круг, схватившись за другую руку Ричи.

— Пошли ему нашу силу! — крикнул Билл странным, басовитым голосом. — Пошли ему нашу силу, кем бы Ты ни был, пошли ему нашу силу! Сейчас! Сейчас! Сейчас!

Беверли почувствовала, как что-то уходит от них и несется к Майку. Ее голова моталась из стороны в сторону, словно в экстазе, и свистящее дыхание Эдди смешивалось с нарастающим грохотом воды в дренажных коллекторах.

12

— Сейчас, — прошептал Марк Ламоника. Вздохнул, совсем как человек, чувствующий приближение оргазма.

Майк снова и снова нажимал на кнопку вызова. Слышал, как звенит звонок на сестринском посту в коридоре, но никто не приходил. Шестым чувством он понимал, что медсестры сидят там, читают утреннюю газету, пьют кофе, слышат, но и не слышат, слышат, но не реагируют, и среагируют только после, когда все будет кончено, потому что так уж заведено в Дерри. Здесь знают: кое-что лучше не слышать и не видеть… пока все не закончится.

Майк разжал пальцы, и кнопка вызова вывалилась из рук.

Марк наклонился к нему, кончик иглы поблескивал. Медальон святого Христофора гипнотически покачивался из стороны в сторону, когда медбрат стягивал простыню.

— Сюда, — прошептал он. — В грудину. — И снова вздохнул.

Майк внезапно почувствовал, как в него вливается сила — какая-то первобытная сила, которая накачивала его тело энергией, как электрический ток — аккумулятор. Он застыл, пальцы скрючились словно в судороге, глаза раскрылись. Он что-то промычал, и тут же паралич, сковывающий тело, отступил, словно изгнанный увесистой оплеухой.