К счастью для отряда, Штучка обладала некоторым количеством полезных черт, встроенных в нее помимо инверсионной магии. Среди них был компас, который подсказал им направление на восток. Они быстро шли среди мрачных вековых деревьев, неся по очереди хныкавшего Фрили.

— Я начинаю волноваться о Гэндефе, — сказал Бинго, обращаясь к Мори. — Он совсем на себя не похож.

— С этим не поспоришь, — согласился гном.

Колдун все время размахивал руками перед собой. По мнению Бинго, он изображал правой рукой орла, а левой — дракона. Казалось, что эти два воображаемых существа сражались друг с другом в воздухе. Когда «орел» нападал, старик издавал орлиные крики: «Хих! Ах! Ак! Нииаауу!» А когда «дракон» уклонялся от выпадов и улетал, колдун кричал: «Ггрррр!»

— Что с ним случилось?

— Я уже говорил тебе, — ответил Мори. — Он постарел.

— В таком состоянии колдун ничем нам не поможет, — возмутился Бинго. — Ему полагалось вести и защищать нас, верно? А теперь о нем самом нужно заботиться, как о ребенке. Как думаешь, ему станет лучше?

— Я думаю, он скоро выйдет из этого состояния, — ответил Мори и взглянул на макушки деревьев. — Пора устраивать стоянку на ночь.

Все они были голодны как волки. Однако, несмотря на час осмотра прилегающей местности, они не нашли в лесу ничего съедобного, кроме мухоморов и мерзких маленьких улиток. Отряд собрался у костра и начал обсуждать возможность применения магической Штучки для колдовского приготовления какой-нибудь пищи. Бинго возражал против этой идеи, но его пустой живот урчал и мяукал. Он чувствовал себя так, словно провел месяц, питаясь чистым воздухом. Гномы убеждали его, что пища являлась крайней необходимостью, а не роскошью, и что они могли наколдовать ее прямо сейчас. В конце концов им удалось склонить соддита на свою сторону.

— Главное, подобрать правильную фразу, — сказали они, после чего предложили и отвергли несколько вариантов, а затем остановились на следующем утверждении: «Это небольшая куча еды передо мной».

Укрепившись духом, Бинго произнес эту фразу через Штучку. К изумлению отряда, ничего не случилось. Соддит внимательно осмотрел устройство и решил, что оно сломалось или истощило свой запас магических сил. Гном Мори, будто кланяясь Бинго, пригнулся к земле и сообщил, что среди мха лежит крохотная кучка еды.

— Парни! — вскричал он. — Ее можно поместить на булавочную головку!

— Я думаю, что нам больше не стоит использовать Штучку, — сказал Бинго, засовывая магическое устройство в мешочек на поясе.

Гномы начали выражать недовольство.

— Может, попробуем еще? — спросил Гофур. — Например, так: «Это маленькая куча еды передо мной».

Бинго возразил, что такая фраза могла бы привести к появлению настолько большой кучи еды, что она придавила бы их насмерть.

— Если мне предлагаются две возможности, — заявил он Гофуру, — а именно, сон на голодный желудок или риск быть раздавленным вареными яйцами, ананасами и лангетами, то лично я выбираю первое!

Поворчав немного, гномы согласились. Отряд начал готовиться ко сну.

* * *

Бинго проснулся от крика.

— Эй! — вопил Мори, выпутываясь из бороды (под которой он спал). — Эй, Фрили! Брат! Положи ее на место!

Соддиту потребовалось некоторое время, чтобы протереть глаза и оценить ситуацию. Фрили не спал. Очевидно, устав от боли в лодыжке, он подполз к спавшему Бинго и вытащил Штучку из его напоясного мешочка. Теперь он сидел по другую сторону костра и, склонившись, смотрел на устройство.

— Бинго, паренек, — закричал Мори. — Останови его! Быстрее!

Соддит вскочил на ноги со словами:

— Фрили! Нет!

Однако было уже поздно. Фрили произнес через Штучку:

— Только моя лодыжка болит. Больше ничего.

Внезапно (и это следует отметить) лодыжка Фрили перестала болеть. Но в тот же миг заболело «что-то еще». Боль оказалась настолько фатальной и невыносимой, что гном задыхался и корчился примерно тридцать секунд. Это было неописуемое зрелище[34].

Несколько минут отряд хранил молчание. Затем Бинго вытащил Штучку из холодных безжизненных пальцев Фрили и свирепо закричал:

— Никто больше не будет использовать это устройство! Мы поняли друг друга? Вам ясно?

Гномы забубнили слова согласия. Внезапно Гэндеф заявил:

— Печенье с тмином бывает вкусным только тогда, когда его запивают чем-нибудь крепким.

Никто не стал спрашивать, что конкретно он имел в виду под «чем-нибудь крепким». С помощью нагрудных пластин гномы выкопали небольшую яму в земле и похоронили Фрили. К тому времени, когда они закончили погребальный ритуал, рассвет просочился через купол леса. Всем было не до сна. Отряд собрался в путь и снова пошел на восток.

* * *

Через пару часов вековые деревья начали редеть. Где-то рядом послышался звук струящейся воды. Еще через полчаса они вышли на поляну, которая, кстати говоря, представляла собой круг с толстым дубом посередине. Гэндеф засмеялся и начал бегать вокруг лесного великана, но гномы и Бинго так устали и проголодались, что не стали гоняться за ним. Схватив колдуна за пончо, они потащили его за собой. Отряд миновал последние деревья и выбрался на широкое поле.

Вскоре они подошли к большому прямоугольному строению, стоявшему на берегу стремительной реки. Высокие ворота были заперты на засов. На вывеске виднелась надпись: «Отупевший от пьянства пивной замок». Чуть ниже находилась приписка, выполненная более мелкими буквами: «Пиво Вира! Вы уже рядом!»

— Пивоварня! — радостно вскричал Мори.

— Гном, давай поговорим начистоту, — обратился к нему Бинго.

Они хмуро посмотрели друг на друга.

— Да ладно вам, гебята, — шагнув между ними, сказал Торри. — Сейчас не до дгак. Там, где вагитзя пиво, взегда найдетзя зегно и ячмень. Там, где имеетзя зегно и ячмень, взегда найдетзя и дгугая пиша. Кьоме того, кувшин пенизтого пива никому еще не повгедил.

— Вот именно, — поддакнул Мори. — Ты глаголешь истину.

— Конечно, я глаголю изтину, — ответил Торри. — Потому что я коголь. Быть коголем не пгосто, но это можно как-то пегежить.

Мори с удивлением взглянул на него и устало покачал головой, словно говорил себе, что не стоит беспокоиться об этом. Затем он подошел к воротам и забарабанил по ним кулаком. Через некоторое время небольшое окошко на высоте человеческого роста со скрипом открылось, и чей-то хриплый голос спросил:

— Кто там? Эй! Тут кто-нибудь есть?