Наконец на его губах появилась легкая улыбка.

— Ты похожа на панночку, — сказал он. — На панночку в церкви, только та была темная, а ты светлая, а так — сходство полное. Ужас. Ты вампир?

Соня развернулась и пошла к двери. Выйдя из комнаты, она прислонилась к стене и остановилась, закрыв глаза. Ей до ужаса было жарко, и руки-ноги плохо слушались.

В дверях появился Готье.

— Ты влюбилась в меня? — спросил он.

Соня отчаянно замотала головой:

— Нет!

— Это хорошо, — кивнул Готье и притянул ее к себе.

Продажи альбома «Лунная радуга» оставляли желать лучшего. Не то чтобы все было совсем плохо. Впрочем, где тут найти критерии? Как измерить успех, который ждешь? B воображении все всегда выглядит по-другому. Если, например, спросить у Ингрид, она ждала от выпуска их первого полноценного дебютного альбома очень многого. Целых два года с небольшим, почти тридцать месяцев, около восьмисот дней она шла к этому — к первому громкому заявлению о себе. И то, что происходило теперь, ее никак не устраивало. Она была готова ко всему. Нет, не ко всему, но ко многому. Она была готова объясняться по поводу неформатности музыки группы «Сайонара», готова была к резкой критике со стороны продюсерских подлипал. Она понимала, что проблема с радиостанциями остается. Что о телеканалах можно только мечтать, а клип — это самое эффективное, что они могли сделать, но для этого нужны были не только деньги (которые она еще могла бы как-то раздобыть), но и определенная лояльность со стороны Готье (на что она совершенно не рассчитывала) в вопросах звука и формата.

К тому, что альбом будет так сложно разместить в продажу, она оказалась не готова. Все-таки Ингрид — не профессиональный продюсер, а в таком случае расплачиваться приходится по самым высоким тарифам. Опыт, как показала практика, оказался не только «сын ошибок трудных», но и весьма дорогое удовольствие. Выяснилось, что иметь домашнюю студию совсем недостаточно, чтобы сделать что-то. Качество музыки в данном случае было делом десятым. То, на чем было сосредоточено все внимание и интерес Готье, оказалось вопросом второстепенным. Даже если музыка группы «Сайонара» нравилась людям — а она нравилась, очень даже нравилась, потому что была хорошая, интересная и яркая, — это ровным счетом ничего не меняло.

Альбом удалось пристроить в несколько сетевых магазинов, там он лежал в сопутствующих товарах, иногда заваленный какими-то невесть кем брошенными журналами о домоводстве или бумажными салфетками. Музыка не является профилирующим товаром в сетевых продуктовых магазинах, но, несмотря на это, продажи там хоть как-то шли. Видимо, количество товара, расположенного перед глазами покупателей, неминуемо обязано было сокращаться согласно законам маркетинга, а вовсе не из-за чьих-то там предпочтений. Иными словами, все, что лежало на полках рядом с колбасой, однозначно распродавалось. Закон рынка.

Часть партии, выпущенной Ингрид через каких-то очередных знакомых, расползлась по ларькам с музыкой, разбросанным по городу. Там продажи шли на порядок хуже, и после месяца-двух пластиковые упаковки с дисками возвращались обратно, в квартиру Ингрид. Некоторое количество, малозначительное, честно говоря, удалось продать через толкучки, радиорынки и «Горбушку», но денег оттуда вернулось смехотворное количество — услуги реализаторов там были еще выше, чем в супермаркетах.

— Пиара нет, — разводили руками знакомые. — Ты знаешь, музыка неплохая, и то, что «Лунную радугу» многие слышали, — это хорошо. Но одной песни недостаточно. Прошло больше года. Нужны новые хиты.

— Хиты? — смеялась Ингрид, но смех ее был горьким и саркастическим. — У нас половина альбома — потенциальные хиты! Мы не можем их протолкнуть, не формат, понимаешь?

— Поменяйте формат. Нужно попсовое звучание, — советовали все.

Ингрид оставалось только вздыхать. Результат ее усилий — распродано около трети выпущенных дисков, но это же капля в море, и главное — никакого обратного ответа. Никакой реакции со стороны музыкальной общественности. Точнее, пара заметок в отделах культуры пары газет — и все. Ингрид сбивалась с ног, бегая по встречам. Она оборвала провода, звоня всем подряд. Она злилась, так как по-прежнему музыка была всем менее интересна, чем история о семнадцатилетней, молчащей, как рыба, Элизе. Ингрид злилась, но использовала этот пиар-повод. Как-то ее спросили, нет ли у этой Элизы романа с Готье? Ингрид только рассмеялась.

На обложке диска они смотрелись вместе так органично, хоть и были напрочь разными. Обложка притягивала внимание, вызывала вопросы, всем хотелось узнать что-то об этих странных людях, один из которых — очень современный, даже человек будущего, похожий на путешественника во времени, а другая — гостья из прошлого, из варварских времен, дикая, но красивая какой-то утерянной, не существующей уже несколько веков красотой.

— Я создала чудовище, которое меня поглотило, — хмуро улыбнулась Ингрид, отбросив подальше диск с Элизой. — Но теперь остается только торговать тем, что я создала. Правда, не вижу эффективности продаж. Топчемся на месте.

— Может, гастроли что-то изменят? — робко пытался утешить ее Володя.

Меньше всего Ингрид оказалась готова как раз к этой самой тишине, к тому, что не произойдет ровным счетом ничего. Два года работы, тысячи перезаписей и репетиций в угоду требовательному Готье, бессонные ночи, мечты о том моменте, когда… Платиновые диски, музыкальные премии, шум и репортажи на MTV — чего только не мелькало в воспаленном воображении амбициозной Ингрид! Ничего этого не произошло. Рынок приоткрыл рот, жующий жвачку и резиновый бутерброд, пошамкал накрашенными губами и поглотил альбом Готье, не издав ни единого звука. События не случилось, ничего не произошло.

С другой стороны, видение самого Готье в корне отличалось от того, как ситуацию воспринимала Ингрид. Он смотрел на выход альбома как на шаг правильный и как на шаг вперед. То, что альбом не принес ему и группе моментальной мировой славы, он воспринимал без огорчения, поскольку ничего такого и не ждал. Его волновали вопросы музыкальные, вопросы чувств и эмоций, которыми он наполнил звучание. В этом смысле альбом его устроил. Вернее, он с ним смирился, так как Готье относился к тому типу людей, которые никогда не бывают чем-то до конца, полностью и всецело удовлетворены.

Он признал, что результат не такой уж плачевный и что звучание, хоть и далекое от идеального, соответствует поставленным задачам.

С выходом альбома Готье успокоился и неожиданно пришел в равновесие, что удивило практически всех членов группы. Готье перестал ругаться с Ингрид каждые пять минут и даже перестал делать все исключительно ей назло, к чему все уже постепенно привыкли, хоть и не одобряли. Даже сама Ингрид в перерывах между бесконечными встречами с нужными людьми заметила, что Готье смотрит на нее иначе и настроение его улучшилось, чего уж вообще никто не ожидал. Готье улыбался.

Ингрид вздохнула с облегчением. Возможно, его хандра и не была связана с их отношениями. Возможно, он просто измотался, работая над альбомом, и теперь, когда он закончен, запечатан и выпущен в свет, чувства Готье вернутся, и он перестанет смотреть, словно отчаянно пытается справиться с желанием разбить что-то о бетонную стену, словно подавляет в себе какую-то негасимую тоску, с которой сжился, к которой привык и под власть и даже зависимость которой попал. Готье сиял и в таком состоянии был неподражаем.