— Что? — не понял Турецкий.

— Цифра, — с усмешкой пояснила путана. — Ну, это мы так «озвучку» называем. Как в кино — цифровой звук, долби-стерео. Клиент хочет, чтобы ты стонала, ну, ты ему «цифру» и включаешь. Типа кайфуешь вместе с ним.

— А она, значит, на кайфовала? — уточнил Турецкий.

Путана покачала головой:

— Не-а. Молчала как рыба. Я ее потом спросила — Маргоша, чё за дела?

— А она?

— А она ничего не ответила. Она потом вообще весь день как не своя была. Бледная такая, испуганная. А потом она дня три на работу не выходила.

— Вот как? — удивился Турецкий. — Это почему же?

Путана вздохнула:

— Я ее тоже потом спросила. А она сказала — мол, заболела. Простуда, и всё такое.

— Значит, простуда, — задумчивым эхом отозвался Александр Борисович. — Кстати, она не называла тебе свое настоящее имя?

— Настоящее? — удивилась путана. — А я думала, что ее так и зовут — Марго. Она сама, когда знакомились, представилась Маргаритой. А что, разве ее по-другому звали?

Турецкий не ответил. Он задумчиво потер пальцами подбородок, глядя мимо путаны.

— Дядь, а вы правда из милиции? — тихо спросила она.

Александр Борисович покачал головой:

— Нет. Я — частное лицо.

Девушка закусила губу. Казалось, она не знает, как реагировать на признание Турецкого — то ли злиться, то ли радоваться. Так и не определившись, путана вздохнула и спросила:

— Тогда зачем тебе это, а?

— Марго пропала, и я должен ее найти, — ответил Александр Борисович.

— Как это найти? Ты же сказал, что она… что её… Погоди… Ты что, обманул меня, что ли?

Александр Борисович поднялся с кресла.

— Мне пора, — сказал он. — Твоя подруга пропала. Возможно, она уже мертва. Но если нет, я найду ее. Захочешь помочь, звони. Вот тебе моя визитка.

Турецкий достал из кармана визитную карточку и швырнул на тумбочку.

— Зря вы так со мной, — сказала вдруг путана, от обиды вновь переходя на «вы». — Сказали бы сразу, я б поняла. И пугать бы не пришлось. Я ведь к Маргоше хорошо относилась. И она ко мне.

— Да-да, — рассеянно произнес Александр Борисович. Он оглядел стены комнаты, оклеенные розовыми обоями, перевел взгляд на пышный альков и усмехнулся. — Н-да. Завязывала бы ты с этим «ремеслом», Наташа Агафонова. Красивая ведь девчонка. А то смотри — поистаскаешься, и замуж уже никто не возьмет.

— Ну да, не возьмут, — фыркнула путана. — Меня уже двое зовут.

— И они знают о твоей профессии?

— Нет, конечно. Я ж не дура.

— А если сюда случайно нагрянут? Или кто-нибудь из их знакомых тебя при встрече узнает?

— Не узнают, — с усмешкой ответила путана. — Если, конечно, вы не расскажете. Да и вам не поверят. С меня макияж смой, я совсем другая стану.

— Одна уже стала, — с неудовольствием заметил Турецкий. — Ладно, мне пора. Спасибо за разговор. Если что вспомнишь — звони. Пока!

— И вам не хворать, — насмешливо попрощалась путана.

Александр Борисович вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь и бодро зашагал по коридору.

— Уде уходите? — Алина вышла ему навстречу.

— Да.

— Не понравилось?

— Очень понравилось. Но — дела.

— Понимаю, — кивнула Алина. — Будете в наших краях — заходите еще.

— Обязательно, — пообещал Турецкий, толкнул железную дверь и вышел на улицу.

В лицу ему пахнуло прохладным ветром. Александр Борисович с наслаждением вдохнул свежий воздух улицы.

29

— Алло, Александр Борисович?

— Да, Петь, я.

— Я навел справки. Нужного тебе человека зовут Руслан Штырев. Кличка Штырь. Записывай его телефон…

Петя Щеткин продиктовал номер телефона, Турецкий записал его в блокнот.

— Кто он? — спросил Турецкий.

— Когда-то работал опером. Потом его поперли за пьянство, и он ошивался во вневедомственной охране. Потом поперли и оттуда. Получил условный срок за кражу в магазине. Потом отсидел полтора года за драку. Пока сидел, жена выписала его со своей жилплощади и продала квартиру. Развелся. Сейчас живет в квартире старухи-матери. Работает на бензоколонке.

— Сколько ему лет?

— Сорок три. Будешь звонить, сошлись на подполковника Болдина.

— Ясно. А что у нас на него?

— Махинации на бензоколонке. И еще кое-что по мелочи. В целом, с учетом рецидива, лет на пять строгача потянет.

— Понял. Спасибо, Петь!

— Не за что. Как продвигается расследование?

— Со скрипом.

— Удачи, Александр Борисыч!

Переговорив со Щеткиным, Александр Борисович тут же набрал номер Штыря.

— Слушаю, — ответил хрипловатый голос.

— Привет, Штырь.

— Штырь? Не знаю такого. Вы ошиблись номером.

— Да ну? Может, ты это самому подполковнику Болдину объяснить хочешь?

Повисла долгая пауза.

— А вы кто? — спросил, наконец, Штырь.

— Встречаемся через час, — сухо сказал Александр Борисович. — Возле фонтана.

— Возле фонтана нельзя, — возразил Штырь. — Народу много. Давайте в «Шинке». Это пивной бар на окраине города, знаете?

— Нет.

— На севере. С пляжа на Отраде вас любой таксист за полтинник домчит. И давайте не через час, а через полтора — мне долго добираться.

Турецкий посмотрел на часы.

— Хорошо. Меня зовут капитан Ларин. На столе передо мной будет лежать газета. Всё понял?

— Да.

— До встречи.

Александр Борисович отключил связь и сунул телефон в карман.

Бар «Шинок» оказался настоящей дырой. Деревянные доски столов были настолько пропитаны прогорклым пивом, что газета прилипла к ним почти намертво. Однако пиво было дешевым, и, вероятно, по этой причине народу здесь было порядочно.

Турецкий ждал уже десять минут. И с каждой минутой настроение у него становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец, когда Александр Борисович дошел до последнего градуса ярости, к столу подошел невысокий мужчина с ничем не примечательным и даже невзрачным лицом.

— Вы Ларин? — поинтересовался он.

— Он самый.

— Я Штырь. — Штырь сел за стол и с мрачноватым любопытством взглянул на Турецкого. — Извините, что опоздал. Я был далеко отсюда. Быстрее никак не получилось. Ничего, если я закажу себе пива? Так мчался, что в горле пересохло.