Едкая горечь, черная тоска, и жаркая ярость мгновенно заполнили тело… С пальцами словно тремор случился. Впрочем, Димка, наверно, понял, что я заливаю, поскольку, когда действительно «пофиг», не орут трубку.

– Ну как знаешь… Просто подумал, может, ты не в курсе наличия хмыря, который вокруг нее вьется.

– В курсе, но спасибо за «добрые» вести…

День сплошных душевных испытаний.

– Все, она тебе больше не интересна?

– Не знаю, сейчас мне совершенно не до Тани… но если ты хочешь за ней поухаживать, то я тебя придушу гаденыша.

Колесов засмеялся в трубку… Однако я не разделил его веселья. Мне выть хотелось, а не смеяться.

– Саш, случилось чего? – насторожился Колесов.

– Полная задница случилась…

– Может быть, мне приехать? Где ты?!

– Нет, потом как-нибудь пересечемся… Прости, сейчас очень занят.

Глава 8

Звонила мама. Странно, только начало десятого, еще слишком рано беспокоиться о том, что я засиделась в ночном клубе. Тем более с нами Мишка, да и родители всегда мне доверяли, я ведь очень осторожная девочка-умница, не способная делать глупости. Провела по экрану мобильного телефона, принимая звонок.

– Алло, мам…

Родительница что-то взволнованно и горячо говорила в трубку, но я даже и половины слов не поняла, ведь в зале клуба «Ночь» вовсю шла шоу–программа, и приглашенный коллектив «Черное и белое» как раз начал исполнять весьма пикантный танец. Но и те слова, что дошли до сознания, сразу же вызвали тревожный «ёк» в душе, потому что в маминой речи прозвучало имя сестры и местоимение «плохо».

– Мам, – заорала я в рубку, – подожди, сейчас выйду в коридор, мне ничего не слышно.

– Танюш, ты куда? – всполошилась Люда, а бравый военный посмотрел вопросительно.

– Кажется, что-то случилось с Голубоглазой, мне нужно выйти, поговорить с мамой, тут очень плохая слышимость!

Начала выдвигаться в сторону коридора. Как назло, по пути попадалось много народа, все массово вздумали подняться из-за своих столиков, чтобы полюбоваться горяченьким танцем. Да что же это такое? Видимо, весь город собрался сегодня в клубе «Ночь». А внутри ёкала и ёкала тревога. Зашла в самый дальний конец коридора, тут баханье музыки воспринималось приятным фоном, набрала родной номер.

– Мам, прости, там очень сильно музыка орет, что у вас случилось?

– Ох, доченька, Юле плохо, у нее, кажется, схватки начались, а ведь еще три месяца до срока. Не знаю, что там у них с Шуваловым произошло, чего они не поделили, Алекс ее то ли толкнул, то ли ударил, Голубоглазка, кажется, неудачно упала… Они сейчас едут в больницу, и, судя по голосу, Юле очень больно, она плачет, боится за малышку, – мама жалобно всхлипнула в динамике мобильного телефона.

Алекс ударил?! Боже, как он мог…

– Мы с отцом тоже выезжаем в больницу, – продолжила мама. – Ой, доченька, что будет? Не могу себе места найти… Папа в бешенстве, Юляшка ведь такая молоденькая… ей через десять дней девятнадцать должно исполниться, а тут такое, – мама уже вовсю ревела в трубку. – Боюсь я, вдруг она ребенка потеряет?!

По коже пробежал холодок.

– Мамулечка, успокойся, не нагоняй панику, с Юлей все будет хорошо, и с малышкой тоже, сейчас врачи творят чудеса, спасают детей уже с двадцать второй недели беременности.

– До-о-очь, – горестно стонала в мобильном мама, – непонятно, что там родится на таком сроке… И может, вообще лучше не спасать, чем потом всю жизнь мучиться с больным ребенком.

– Мам, не нагоняй панику, – снова повторила я, – зачем заранее о плохом думать?

– Эль, поехали уже, – раздался в трубке недовольный голос отца, – чего ты там копаешься?

– Иду-иду, Коленька.

– Мам, ты смотри там за папкой.

– Конечно, дочь. Ох, как он рассвирепел, когда узнал, что Шувалов на Юлю руку поднял.

– Может, не стоило ему говорить, ты же знаешь, папа всегда очень остро реагировал, если обижали его дочек, – мягко укорила я родительницу. – Зачем лишний раз волновать?

– Ты, конечно, права, Танюш, но отец в комнате был во время разговора, а я так разволновалась, что не могла сдержать свои эмоции, просто не подумала.

– Мам, Юля едет в перинатальный центр, где она собиралась рожать?!

– Да… туда, Танюш. Мне даже пришлось перезванивать Шувалову, уточнять этот вопрос, так была шокирована в первый раз, что даже не спросила, в какую больницу они направляются.

– Мам, я тоже сейчас подъеду… Держитесь, все будет хорошо, давайте надеяться на лучшее.

– Приезжай, пожалуйста, доченька, ты для меня всегда поддержка и опора, не знаю, что бы я без тебя делала.

– Конечно, мамочка, скоро буду… даже, наверное, быстрее вас, мне отсюда ехать ближе, чем вам из дома. Все будет зависеть от того, насколько быстро приедет такси.

Мама отключилась, папа опять на нее ворчал, что она слишком долго копается и вместо того, чтобы ехать, по телефону болтает. Тут же набрала номер такси. Девушка приятным голосом пообещала, что машина приедет буквально через десять-пятнадцать минут. Десять минут, надо предупредить о своем уходе Люду с Мишкой.

В голове яркой вспышкой горел вопрос, на который я не находила ответа: «Как же он мог ее ударить?! Как?» Все же Шувалов, если не считать его постельной несдержанности, казался вполне цивилизованным человеком, не способным на подобное зверство в отношении беременной девушки. Он всегда очень тщательно заботился о Юле, прямо-таки как по-настоящему любящий мужчина, во всяком случае, создавалась такая видимость. «Неа… не по-принцевски это, не мог Шувалов поступить подобным образом, – горячо воскликнула мечтательница, – если только случайно получилось». «Как понять «случайно получилось»?! – мгновенно возмутилась феминистка. – По отношению к беременным женщинам такие случайности недопустимы. Только изверг, моральный урод, у которого нет ничего святого, способен ударить беременную женщину». «Знаете, – встряла в разговор девочка-отличница, – я тоже не считаю Александра Ивановича способным на подобную жестокость, он деловой конкретный человек, привык действовать посредством переговоров, а не применять грубую физическую силу устрашения». «Согласна, – подключилась развратница, – отшлепать по попке во время секса, руки-ноги зажать, чтобы меньше трепыхалась, это он, конечно, может, но сознательно ударить мать своего будущего ребенка, неа… не вяжется картинка».

Бедная сестренка… Вдруг у нее будет выкидыш? «Если Юля потеряет ребенка, это откроет нам путь к Шувалову?» – наивно спросила развратница в моей голове.