научилась различать «зеленых» – малооплачиваемых сухопутных от «черных» – морских курсантов с большим будущим и чеками для отоваривания в «Березке». Заманчиво было также то, что подводники уходили в море на полгода, и это вовсе не означало, что их избранницы обязаны безутешно вглядываться в штормовые просторы Тихого океана на Камчатке или в холодные воды Балтийского моря в Кронштадте или Мурманске. Можно спокойно вернуться в Ленинград и продолжать вести светскую жизнь, не боясь, что нагрянет ревнивый супруг, над головой которого аж до четырехсот метров соленой воды. К моменту прибытия можно прикинуться верной Пенелопой и ждать на берегу с цветами и борщами. Потом, погуляв несколько дней и отоварившись в военторге, отправиться в ведомственный дом отдыха в Крым или на Кавказ, чтобы демонстрировать наряды и печально закатывать глаза, сетуя на тяготы военной службы. Конечно, потом придется снова вернуться на базу, но ненадолго, потому что муж, получив очередное звание, опять отправится в автономку. Через несколько лет можно дослужиться до капитанши второго, а то и первого ранга. Ну, а при идеальном раскладе – стать контр-адмиральшей.

Расчет был точный и почти беспроигрышный. Конечно, нынешний лейтенант, будущий контр-адмирал, мог и не согласиться, что жена при первом удобном случае сваливает в культурную столицу и неизвестно чем там занимается, но всегда можно родить ребенка и под этим предлогом уезжать в Ленинград, где счастливая бабушка, радуясь внуку, будет закрывать глаза на вечные отлучки и «ночевки» у подруг.

Диана была девушка напористая и таки выходила себе очень перспективного мужа.

* * *

Из характеристики члена КПСС Александра Полякова: «Истинный партиец, характер нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает безукоризненные отношения, беспощаден к врагам СССР, отличный спортсмен, чемпион Ленинграда по теннису, холост, в связях, порочащих его, замечен не был. Отмечен наградами и благодарностями училища имени Фрунзе».

Видимо, парторг вышеупомянутого училища был большим поклонником сериала «Семнадцать мгновений весны», который как раз вышел на экраны в год, когда Александр Поляков с товарищами по старой традиции обрядили в тельняшку ни в чем не повинного бронзового Крузенштерна, поставив тем самым большую жирную точку на своем казарменном прошлом и отметив наступление настоящей жизни морских офицеров.

Характеристика советского Штирлица не слишком помогла. Ни в Кронштадте, ни в Таллине Сашу с молодой женой не оставили, а отправили в воинскую часть аж под Владивосток. Квартиру им предоставили соответственно лейтенантскому чину: облезлую однушку с видом на голые сопки и океан, в котором, как клецки в бульоне, плавали подводные лодки.

Начали обживаться, обрастать хозяйством. Диана, проводив мужа на службу, утром бежала по магазинам, в надежде разжиться чем-нибудь съестным, потом занималась домом. Устроиться на работу для женщин в маленькой военной части было практически невозможно, но она познакомилась с парой ленинградских жен, у них образовалась компания, в которую они с достаточной долей великодержавного шовинизма не допускали иногородних, в частности заносчивых москвичек.

На втором месяце службы объявили трехдневные учения. Это было первое расставание, и не очень знающая, как правильно себя вести, молодая супруга даже попыталась всплакнуть на колючей мужниной зимней шинели. Муж умилился, поцеловал жену в пробор и удалился в компании двух матросов. Диана, потынявшись по квартире пару часов, решила заняться генеральной уборкой. По большому счету квартире нужен был бы ремонт, но, во-первых, зимой его не делают, а во-вторых, в планы честолюбивой четы не входило задерживаться надолго во Владивостоке – они надеялись вскоре перебраться на Камчатку, ближе к Японскому морю и двойному окладу.

Пока же хозяйственная молодая решила постирать занавески, пропитанные вековой пылью и запахом «беломора». Чихая и отплевываясь, Диана выварила хлопчатобумажные шторы в цинковом тазу, выполоскала в ванной и решила просушить на балконе.

Одеваться было лень, и она выскочила в одном халатике, наброшенном на практически голое тело. Развесив белье и стуча зубами, она дернула балконную дверь. Дверь не поддалась: то ли случайно защелкнулась задвижка, то ли заело, но Диана оказалась запертой на балконе, на двадцатиградусном морозе с китайским пустым тазиком и мокрыми простынями, пока муж ушел на три дня в учебное плавание. Сначала она даже не поняла масштабов трагедии и почему-то подумала о том, как в Ленинграде вывешивали за окна замороженные спинки минтая, на которые зарились обнаглевшие дворовые коты. Через пару минут Диана уже мечтала о котах, а еще лучше – больших теплых уссурийских тиграх. Мысль о том, что тигр не может забраться на третий этаж по карнизу и вообще скорее попытается ее не согреть, а съесть, в отмороженный Дианин мозг не приходила. В панике она настолько перестала соображать, что даже не пыталась позвать на помощь, только дергала и дергала без толку дверь. Наконец, собрав остатки разума, Диана решила разбить балконное стекло тазиком. Она уже замахнулась, когда, на ее счастье, на соседний балкон вышел покурить сосед, находящийся после автономки в заслуженном увольнении. Его жена, заведующая продуктовым магазином, удалилась на полчасика на работу, чтобы пополнить запас выпитого за пару дней спиртного и съеденных дефицитных продовольственных товаров.

Сосед, увидев окоченевшую Диану и выслушав ее сбивчивый рассказ, предложил единственный верный вариант – перелезть через балкон к соседям и вызвать слесаря, чтобы тот открыл входную дверь. Можно было бы самому перелезть к соседке, но это бы ничего не решило – дверь снаружи открыть было невозможно. Единственное, что он немедленно сделал – это перебросил соседке шубу жены, ее сапоги на меху и шапку. Хотел предложить финские шерстяные рейтузы, но постеснялся. Да и размер, мягко говоря, был не тот: женины рейтузы пятьдесят четвертого размера хрупкая Диана могла завязать над головой.

Дальше надо было как-то перелезать через парапет. Страшно, третий этаж, но замерзнуть – еще хуже, и Диана решилась. Придвинув к самому краю балкона ветхую табуретку, она забралась на нее. На другом балконе стоял наготове сосед. Диана закрыла глаза, наклонилась вперед – и полы шубы и халата разошлись, открыв не предназначенное для посторонних глаз полупрозрачное белье из «Березки». Сосед даже взобрался на ящик с рыболовными снастями и с готовностью распахнул объятия, чтобы принять в них Диану. Руки их встретились, и тут с улицы раздался визг:

– Ах ты ж, сучка подзаборная! Мужа еще след не простыл, а ты уже к чужому в койку прыгаешь!

Сосед отпустил от неожиданности руки, Диана покачнулась, удержала равновесие и открыла глаза.

Внизу верещала нагруженная сумками жена соседа. Но это было не самое страшное. Чуть поодаль, в компании разинувших рот матросов, стоял Дианин муж и наблюдал за всем происходящим нехорошим взглядом. Трехдневные учения перенесли на следующий день, и он, естественно,