Так вот. Невозможно знать наперёд, что будет, дождёшься или нет милого сердцу жениха, а время‑то идёт. Мечтать можно хоть о принце, хоть о знаменитом артисте. Случаи, когда бы эти мечты сбывались, мне лично неизвестны. Известны другие. Двоюродная сестра одной моей родственницы по имени Аня, будучи школьницей, потом студенткой страстно была влюблена в хоккеиста Фетисова. Просто бредила им. Разумеется, видеть своего кумира могла только по телевизору. Реально окружавшие её молодые люди не могли с ним конкурировать, она их просто не замечала. В результате осталась незамужем, сейчас ей 40.

Другие девушки мечтают не о конкретном человеке, а так, вообще, абстрактно. Прежде всего воображается, конечно, внешность: высокий, красивый, спортивный, модно одетый молодой человек. Манекен. Картинка. Ни одна девушка не станет мечтать: пусть он будет ростом метр пятьдесят, кривоногий и лысоватый. Но это совсем не значит, что, когда спустя лет 5–6 после пика мечтаний, приходящегося на 14–17 лет, она встретит именно такого «красавчика», она его отвергнет. Может и не отвергнуть, может позволить за собой ухаживать, а может и полюбить, любовь ведь зла.

Но к этому девушка приходит через определённый опыт, когда начинает осознавать, что годы её идут, а вымечтанного «принца» на горизонте нет как нет. Тогда она говорит себе: ладно уж, пусть будет не такой высокий. Потом: ну, ладно, пусть будет не такой красивый и т. д. Так жизнь постепенно подводит юную мечтательницу к более реальному типу и заставляет с ним смириться. Правда, девушка всегда ищет при этом некую компенсацию за отказ от своей мечты. Она говорит подругам: зато он, знаете, какой умный! Или: зато он такой весёлый! И последний довод, когда ну, ничего не нравится, ничто не соответствует: зато он меня так любит!

Ещё одна моя приятельница, тоже Таня, которая долго, до 33 лет, не могла выйти замуж, говорила так: если меня кто‑нибудь полюбит, я его уже за одно это полюблю, какой бы он ни был, хоть хромой, хоть кривой. По иронии судьбы примерно такой ей в конце концов и достался.

Редко, редко встретишь девушку которая бы вышла замуж за того, кого она сама, на свой вкус выбрала и полюбила и кто полностью (или хоть частично) отвечал бы её девичьим мечтам и представлениям. Чаще всего она просто соглашается, в силу разных обстоятельств (возраст, давление семьи, материальные соображения, желание уйти от родителей и жить самостоятельно) с тем вариантом, который подбрасывает ей судьба.

Для мужчины жениться – это выбрать и завладеть.

Для женщины выйти замуж – это согласиться с выбором мужчины, и может быть, потом полюбить.

— А ты знаешь, Гоша ушёл от Ленки, — сообщает мой двоюродный брат.

— Да? Ну и что?

— Он теперь опять у родителей живёт.

— Ну и что?

— Они сейчас на даче, и он нас с тобой приглашает в гости. Просто посидим, винца выпьем, все‑таки столько лет не виделись.

Я не знаю, что ответить. Где‑то в глубине души шевелится интерес: посмотреть, каким он стал, Гоша. А главное, очень хочется (для чего?) убедиться, что он ещё любит. Я соглашаюсь, но предупреждаю брата:

— Только ты ему скажи, что это ровным счётом ничего не значит.

— Ладно, ладно, — радуется брат, как видно, пообещавший меня привести во что бы то ни стало.

…Он открыл дверь, и я увидела перед собой заметно возмужавшего человека, смотревшего грустно и нежно. Прямо в прихожей, снимая с меня плащ, он сказал шёпотом:

— Больше я тебя никуда не отпущу.

И не отпустил.

Спустя сутки, в течение которых я окончательно удостоверилась, что робкого и неумелого мальчика больше нет, а есть взрослый, сильный и несколько даже агрессивный мужчина, Гоша провожал меня знакомой дорогой домой и где‑то на полпути задал вопрос, которого я так боялась, все ещё надеясь, что у нас с ним просто встреча старых друзей, никого ни к чему не обязывающая.

— Ну теперь‑то ты выйдешь за меня замуж?

— Но ты же женат.

— Считай, что уже нет.

На следующий день он рванул в Москву, где отсиживалась у сестры в ожидании своей участи моя неудачная копия, и не знаю уж, как, но уговорил её подписать бумагу на развод (сама она этого не хотела). Вернувшись, он так же быстро уговорил работницу загса, так что спустя какую‑то неделю, был уже свободен. Оставалось продать его смешной горбатый «Запорожец», в котором он еле помещался, чтобы было на что справить свадьбу.

Пока Гоша таким образом суетился, я все ещё пребывала в раздумьях. Вот тогда мама и сказала:

— В браке лучше, когда тебя любят, а не ты.

Сестра туда же:

— Не вздумай опять его бросить! Тебя никто так любить не будет, как он!

Ну, ладно. Уговорили.

Был год Тигра, месяц Скорпиона. В день нашей свадьбы шёл проливной дождь, и Гоша приехал за мной на чёрной «Волге», которую ему дали в банке. Если бы бабушка ещё была жива, она бы, наверное, сказала, что все это – не к добру.

Вот я и замужем. У меня высокий, красивый, умный и любящий муж. Если бы не его болезнь, можно было бы сказать: идеальный. Он работает в банке, я – в газете. Мы снимаем частную квартиру в одном доме с его родителями, у нас там стоят диван–кровать, старый мамин сервант, два кресла на тонких ножках и черно–белый телевизор. Вместе мы зарабатываем 240 рублей в месяц, 35 отдаём за квартиру, на остальное живём, но обычно за неделю до зарплаты идём занимать в долг у родителей. Жить одним нам очень нравится, мы стараемся как‑нибудь украсить наше скромное жилище, я рисую масляными красками цветы на синей панели в ванной комнате, а Гоша покрывает лаком найденную где‑то корягу и прикрепляет её над зеркалом в прихожей. В стеклянную дверь, ведущую из зала в спальню, вставлена, как в раму, увеличенная до гигантских размеров наша свадебная фотография (подарок фотокора из нашей редакции). На этой фотографии мы целуемся, и лиц поэтому не видно, только моя фата и его затылок. Но все, кто к нам приходит, говорят: о! как вы это здорово придумали!

Он хочет, чтобы у нас был ребёнок. Сразу, не откладывая. Если родится девочка, он назовёт её моим именем, если мальчик, то – как я захочу. Я говорю, как я хочу, он тут же соглашается. Кажется, он все ещё не верит своему счастью.

По субботам–воскресеньям у нас собирается компания друзей, в основном, таких же молодожёнов, как мы, но живущих, в отличие от нас, с родителями. Они нам завидуют: у нас своя комната. Я ещё не умею готовить, и чаще всего мы жарим картошку с луком или яичницу с колбасой, пьём дешёвый болгарский «Рислинг» и дурачимся, как дети. Гоша всех фотографирует, а потом, заполночь сидит в тёмной ванной, проявляя и печатая снимки.

Про такую жизнь говорят: они жили бедно, но весело.

Как‑то из командировки в город Армавир он привёз маленькую чёрную книжечку (купил её там в вокзальном киоске) с японскими пятистишьями. Тусклым золотом на обложке написано было странное имя – Такубоку. С этой книжечкой я носилась, как с хрупкой вазочкой, которую боишься разбить. Своих книг у нас было совсем немного, и каждую новую мы читали и перечитывали много раз, особенно, если это были стихи.