Я пригляделся к листьям рвасса. Маленькие округлые листочки с сетчатыми прожилками, как у земных растений, совсем не похожие на листья хвощ или папоротника. К тому же, рвасса растет на возвышенностях, а чтобы размножаться спорами, нужна вода. Хотя кто его знает, как устроены местные растения… Но будь я на Земле, я бы сказал, что это растение должно цвести.

– Тут очень много рвасса, – заметил я. – Если оно зацветет, тут будет целое море цветов.

– Легенды так и говорят, – подтвердила Эзерлей. – Когда рвасса зацветает, все поле усеяно цветами.

– И тогда млогса набрасываются на поле, обрывают все цветы и варят из них вейерштрасс?

– Нет, млогса не варят вейерштрасс. Зачем покидать мир, если он тебя устраивает?

– Тебя устраивает этот мир?

– Я женщина, а не эрастер.

– И что?

– Если эрастер увидит, что женщина варит печень томба и сушит лакстенов, эту женщину тут же зарежут и съедят. Потому что если позволить уйти одной женщине, уйдут и другие.

– А если мужчина захочет уйти?

– Ему тоже не позволят.

– Но ты говорила, что кто-то уходил через вейерштрасс и возвращался.

– Эрастер Озек Джей Брондо из племени Зонса дважды уходил и дважды возвращался. Но он не нашел в иных мирах ничего примечательного, и в третий раз он не ушел и запретил уходить другим. Но это было очень давно, на моей памяти вейерштрасс никто не варил.

Я сосредоточился и попытался точно сформулировать выводы из услышанного.

– Значит, так, – сказал я. – Рвасса цветет очень редко. Правильно?

– Правильно.

– Когда Макфи видела цветы рвасса, была большая засуха. Значит, рвасса цветет, когда бывает большая засуха, правильно?

– Не знаю. Если Макфи не соврала, то наверное.

– Должно быть так. В моем родном мире растения, подобные рвасса, предпочитают размножаться без цветов и семян, они просто разрастаются во все стороны. Но когда приходит плохая погода и растения начинают погибать, они зацветают, дают семена, эти семена падают на землю и ждут благоприятного момента, чтобы прорасти.

– Ты так много знаешь! – восхитилась Эзерлей.

Да уж, подумал я, полезно иметь хорошую память. Разве мог я раньше предположить, что информация из школьного учебника ботаники спасет мне жизнь? Впрочем, не говори гоп…

– Надо сделать вот что, – сказал я. – Скажи женщинам, чтобы они взяли большой горшок, примерно вот такой, – я показал руками объем около кубометра. – И пусть они аккуратно вырежут из земли большой кусок вместе с корнями рвасса…

– Как вырежут? – не поняла Эзерлей. – Ты имеешь в виду, выкопают и пересыплют?

– Нет, я имею в виду именно вырежут. Пусть выроют в земле кольцевую траншею…

Черт! А ведь вырезать из земли кубометр, не имея ничего, кроме лопат, будет не так-то просто.

– Ладно, – сказал я, – пусть вырежут кусок поменьше. Пусть снимут верхний слой почвы вместе с корнями рвасса и поместят все это в большой горшок.

– Но зачем это нужно? – Эзерлей все еще ничего не понимала.

– В ясные дни этот горшок надо выставлять на солнце, а когда начнется дождь – убирать в помещение. Пусть рвасса подумает, что стоит засуха.

– И тогда оно зацветет? – восхитилась Эзерлей. – Андрей, ты так умна!

С этими словами она припала хоботком к моему лицу. Я оттолкнул ее – мне стало неприятно, что она употребила мое имя в женском роде.

– Помоги дойти до дома, – сказал я. – Я еще очень слаб.

Мое здоровье понемногу восстанавливается. Каждый день я совершаю прогулки по территории поселения Врокса и с каждым днем эти прогулки становятся все более длительными. Пройдет еще день—два и мои силы восстановятся полностью, а пока я хожу в сопровождении Эзерлей, но не потому что не могу ходить самостоятельно, а просто чтобы не выглядеть одиноким и потерянным. То, что я вижу вокруг, мне не нравится.

В первые дни после сексуальной революции я ожидал, что из женщин Врокса получатся настоящие амазонки, способные справиться с традиционно мужскими задачами. Но теперь уже ясно, что я ошибся.

Большинство женщин Врокса хотят только одного – сытно есть, предаваться любви друг с другом и больше ничего не делать. Эзерлей, Вомгази, Нона и еще десяток наиболее продвинутых женщин время от времени пытаются мобилизовать остальных на важные дела, но попытки остаются безуспешными. Врокса напоминает большой дом отдыха – женщины ходят туда—сюда, играют в игры, травят байки, всячески бездельничают и развлекаются, а работать никто не хочет. И в самом деле, зачем работать, если каждое утро идет дождь, лес кишит съедобными плодами и ближайшую четверть года заботиться о пропитании незачем. Потом, правда, придет засуха и если не сделать запасы прямо сейчас, вместе с засухой придет голод, но великая элрози Что-нибудь обязательно придумает, на то она и элрози. А если она ничего не придумает, один сухой сезон можно протянуть и на консервированных мужских трупах, благо у женщин Врокса хватило здравого смысла пустить тела бывших угнетателей в дело, а не дожидаться, пока они сгниют.

По-хорошему, мне надо навести здесь порядок, объяснить тупым бабам, ошалевшим от нежданной свободы, что свобода – не только благо, но и ответственность, напомнить им, что свобода не отменяет необходимость трудиться на благо племени. Но я не делаю этого, потому что Эзерлей поселила в моем сердце новую надежду.

Глупо верить, что шаманские манипуляции над ведьминским варевом приведут к желаемому результату, но когда верить больше не во что, приходится верить во всякую чушь. Кто знает, как влияют на Сеть астральные излучения рвасса? Кто знает, почему в деструкторе можно использовать протухший сыр, но нельзя использовать протухший лук? Может, цветок рвасса обладает особыми свойствами, которые позволяют ему связываться с Сетью без электрической составляющей терминала? В это очень хочется верить, ведь есть, черт возьми, есть косвенные признаки, указывающие, что вейерштрасс может выступать в роли терминала Сети. Тело путешественника исчезает, а потом появляется снова, для возвращения из путешествия достаточно дать простую мысленную команду. Все это может быть совпадением, но не слишком ли много совпадений? А если даже это и совпадение, то что я теряю?

Ценой гигантских усилий мне удалось собрать вместе десяток женщин, заставить их снять с ближайшего к деревне холма слой дерна и переложить его в некое подобие корыта. Эзерлей пообещала, что проконтролирует, чтобы в это корыто не попало ни капли воды.

Потом мы с Эзерлей возвращались домой, печальные и расстроенные, наш путь пролегал через площадь собраний, на которой женщины устроили очередной праздник. Пьяные бабы окружили нас нестройной толпой, они глупо смеялись и выкрикивали что-то неразборчивое и во мне стал закипать гнев. Хорошо, что у млогса развита система запаховой сигнализации – не успел я по-настоящему разозлиться, как галдящее кольцо вокруг нас с Эзерлей рассосалось само собой, как будто его никогда и не было.