– И как ты собираешься все это применить?

Взгляд Ардиона обрел усталую снисходительность.

– Я думаю, это поможет соединить наши миры. Надо же как-то это сделать? А я, признаться, не очень хорошо представляю процесс. Вот мы поднимемся в ладье, вот поплывем обычным путем Солнечного кормчего – и что тогда? Как разрушить пленку между мирами?

У Антии от растерянности даже голова заныла. Вспомнилось, что говорил Оракул – настоящий, а не та тварь, которая выползла из леса. А Зендивен снова рассыпался хохотом – даже свалился с плеча Антии и стал кататься по подлокотнику. Лицо Ардиона сделалось необычайно свирепым – перегнувшись через Антию, он дал принцу альвини щелчка: тот слетел на пол, но хохотать не прекратил.

– Заклинания! – проговорил Зендивен, отирая слезы. – Тут дело не в заклинаниях! Вы что-то совсем как маленькие! Ох, не могу! Я с вами со смеху помру!

– Ты сейчас правда умрешь, паразит! – рыкнул Ардион. К щекам Антии прилил румянец – она вдруг подумала, что лучше погибнет в порту, лучше пусть гривлы съедят ее, чем…

Нет. Это было невыносимо.

Или Зендивен прав, и они действительно ведут себя глупо? Не надо тратить время, когда нужно всего лишь совершить несколько вполне естественных действий – в конце концов, люди будут умирать за спасение своего мира от чудовищ, и неужели она и правда считает, что разделить с кем-то ложе – это слишком высокая цена за свободу и жизнь для всех?

– Я отвернусь! – Зендивен продолжал хохотать и кататься по полу. – И уши зажму!

– Заткнись, убью! – Похоже, Ардиону тоже не хотелось переступать через себя. Или дело было в том, что он еще испытывал чувства к Махивари – помнил о любви, которую похоронили в болоте, той, что возвращалась к нему призраком с лилиями в глазнице?

Антии снова стало холодно.

– Если будет нужно, то мы все сделаем, – негромко, но твердо сказала она. – В конце концов, люди будут умирать, чтобы мы получили ладью твоего отца. Что ты там говорил про смелость?

Их вывели из подземелья поздним вечером и повели по улицам города – торопливо шагая за Ардионом и Велли, Антия смотрела по сторонам, и иногда ей начинало казаться, что она уже была здесь. Вот широкая улица: двух- этажные дома со стенами цвета слоновой кости, стрельчатые окна, балкончики с кружевными оградами, мягкий свет за зашторенными окнами – такая же улица была в столице Таллерии, там жила родовитая аристократия, и Антия, изредка появляясь там, чувствовала, как от домов веет тяжелым духом золота, власти и дорогих духов. А вот улица еще шире – бесчисленные магазины с яркими вывесками, модные платья, похожие на цветы, свитые из полупрозрачной ткани, россыпи драгоценностей на черных и красных подушках в витринах: на такой же улице Антия иногда замирала, рассматривая товары и покупателей и зная, что эти вещи никогда не будут принадлежать ей. А вот темная зелень парка расплескалась за металлом ограды – сейчас, когда на город спустилась ночь, Антия не могла разобрать, поражены ли его листья серой гнилью, но от парка веяло такой тоской, что она невольно прибавила шагу.

Прохожих почти не было. То ли в этом городке рано ложились спать, то ли люди просто сидели по домам, не желая выходить на прогулку и лишний раз сталкиваться с гривлами и с тем, во что они превращали захваченный мир. Лишь раз впереди показалась парочка гривлов, и Велли замедлил шаг, но захватчики спустились в погребок с пивной кружкой на вывеске, и Антия представила, как сейчас они примутся высасывать очередного пьяного бедолагу.

Наверное, Ардион прав: если ты боишься, то сиди в своей норе – впрочем, это вряд ли тебе поможет.

– Долго еще? – спросила Антия. Велли отрицательно мотнул головой.

– Минут пять, ваше величество. Скоро будем.

Храм Святой Джеват-хи стоял на холме: дома толпились у его подножия, словно молящиеся, которые пришли на службу. Здесь Антия с искренним удивлением увидела людей – они выходили из густой сиреневой тени храмового портика, подсвеченного россыпью бумажных фонариков. Неужели гривлы разрешают молиться? Велли словно прочел ее мысль – он обернулся и сказал:

– Гривлы тут с самого начала топтались. Мы сами удивились, когда люди пришли на службу и их никто не остановил.

Ардион понимающе кивнул:

– Ловушка.

– Она самая, – согласился Велли. – Никто из наших сюда не ходит, нечего гривлам глаза мозолить лишний раз. Бьюсь об заклад, они запоминают всех, кто тут появляется.

Они вышли на дорогу, вымощенную белым камнем с прожилками золота, – она вела к храму, и все в душе Антии замирало от его стройной светлой красоты. Даже сейчас, в темноте позднего вечера, храм казался воздушным – он словно готовился взлететь вместе со своими бесчисленными башнями и башенками, и Антия невольно улыбнулась. Как здесь, должно быть, красиво днем!

Люди шли им навстречу – суровые и угрюмые, они смотрели себе под ноги, стараясь лишний раз не глядеть по сторонам. Они были похожи на наполненные сосуды, которые ни в коем случае не должны были расплескаться, и Антия подумала, что сейчас все эти мужчины и женщины несут в себе некий ответ на свои молитвы. Белые бумажные фонарики выпархивали из портика и, подхваченные прохладным ветром, поднимались к низкому небу золотой звездной россыпью, словно там, за этими тучами, кто-то мог их встретить.

Гривлов не было. Ни одного – и это выглядело подозрительно. Сейчас Антия чувствовала на своей спине взгляды тысячи голодных глаз: мгновение – и гривлы вырвутся из темноты, схватят, вонзят зубы в плоть… Тихий вечер, наполненный стрекотом сверчков и пением птичек, которые порхали в аккуратно подстриженных кустах вдоль дороги, вдруг оказался опасным.

– Корабль уже в порту, – негромко заметил Велли. – Часть гривлов уже там.

Ардион понимающе кивнул, и Антия с неожиданным удивлением почувствовала, что будто бы идет по канату, который натянут над пропастью, – и канат качался, норовя сбросить ее вниз. Она замерла: не было, разумеется, никакого каната: просто земля содрогнулась так, словно хотела стряхнуть с себя что-то омерзительное.

Холм накрыл рев и грохот – люди закричали, приседая и закрывая головы, указывая куда-то на юг. Их лица скомкало в гримасе ужаса. Обернувшись, Антия увидела, как над городом с неторопливой величавостью поднимается красно-рыжее зарево – от него веяло жаром и смертью, треском и ревом, вонью сгоревшей плоти. Велли расплылся в улыбке и, с трудом сдерживая радость, произнес:

– Сделали! В лучшем виде машинки-то сработали!

Он остался под колоннами – смотрел на зарево, и по его лицу блуждала счастливая улыбка. Ардион отступил в тень, потянув за собой Антию, и она тотчас же ощутила едва уловимое прикосновение заклинания к лицу. Вовремя – почти в ту же минуту из храма высыпало столько гривлов, что Антия моментально сбилась со счета. Шумно переговариваясь на своем трескучем языке, они бросились вниз по дороге, расталкивая перепуганных людей – в одном из пришельцев Антия с ужасом узнала того их красноволосого знакомого, который ранил Ардиона. Копье, то же самое, было у него в руке: сейчас оно было украшено множеством золотых нашлепок в виде солнца. Гривл поставил метки в знак своих побед.