Меня разбудила Анна Петровна, и я ужасно расстроился – проспал, и теперь всюду придется бежать. Я видел, что мои дамы готовы – вещи собраны и чемоданы стоят в прихожей, завтрак разогрет, и Татьяна сварила мне кофе. Светлана из деканата привезла в подарок из Туниса упаковку «Бен Йеддера», и я тянул его, стараясь не расходовать на утренний перекус, а неспешно смаковать и баловать себя его чудесным ароматом, но сегодня времени на споры и наставления женской половины у меня не было. К тому же это будет излишеством – Татьяна и впрямь решит, что я воспитываю ее на будущее.

Когда машина пришла, я грубовато сказал «девушкам» – нечего рассиживаться (обе мои гостьи неожиданно оказались суеверными и в голос заявили, что на хорошую дорогу следует перед выходом из дома посидеть молча на стуле, приподняв ноги над полом), вынес чемоданы на площадку консьержки и потом поднялся в квартиру еще раз, чтобы помочь Анне Петровне спуститься. Она, конечно, уверяла, что я чересчур усердствую, но легкая дрожь в локте, когда Анечка опиралась на мою руку, показала, как она еще слаба. Имел ли я право настаивать на ее отъезде, или было лучше удерживать ее в больнице все это время? Какое время? Как долго? Было бы для нее там безопаснее? Мог ли я рисковать ею? Что я мог знать о том, что ждет меня самого? Я чувствовал и свою вину, и свою ответственность за то, что произошло с Анной Петровной, и должен был принять решение за нее. И я сказал «поехали».

Когда, уставший и раздраженный суетой этого дня, я подошел в условленное время к столику в кафе, где меня ждал Максим, то с удивлением увидел, что он сидит не один.

– Познакомьтесь, – с какой-то повышенной радостью в голосе сказал Максим, указывая на свою спутницу, – это Ася, приемная дочь профессора Звонарева.

– Вообще-то я не приемная и вообще не дочь, – уточнила Ася, когда официант принял мой заказ и отошел от столика, – мама вышла замуж за Виталия Леонидовича десять лет назад. Мои родители развелись, и я осталась с папой. Но с мамой мы дружили, чего не могу сказать о ее новом муже. Я редко видела его. А мама умерла год назад от тромбоза. Почему он интересует вас?

– Я не стал ничего объяснять до встречи с вами, – пояснил Максим, и я мысленно похвалил его за выдержку. – Я был в архивном институте, спрашивал о профессоре, там о нем все еще нет сведений, но мне посоветовали поговорить с дочерью его жены, кто-то вспомнил ее фамилию, а я вычислил Асю через Интернет – нашел в «Одноклассниках» и попросил помочь нам.

– Максим написал, что он тележурналист, – добавила Ася. – Вы снимаете передачу о Звонареве? Он ведь у нас гений.

– Есть такая идея, – тут же вставил Максим, и мне показалось забавным, как он мгновенно отзывается на каждую ее реплику, на любое ее движение – тут же поднял упавшую салфетку, Аня задела локтем мобильный и чуть не уронила, но он успел подхватить. Кажется, девочка ему понравилась. Мне она тоже показалась очень милой, хотя и немного колючей. То ли это возрастное, то ли просто привыкла держать оборону, что неудивительно при ее жизненных обстоятельствах.

– Дело в том, Ася, что нам очень хотелось встретиться с… Виталием Леонидовичем. – Мне было неловко, что я только сегодня узнал имя профессора. – Я занят решением одной непростой логической задачи, я по профессии математик, и мне необходима его консультация.

– Максим сказал, что и вы профессор? – По-видимому, это слово однажды и накрепко рассердило ее.

– И доктор наук, – кивнул я, – но дело не в званиях, а в том, что вот уже довольно долгое время мы не можем разыскать вашего… то есть Виталия Леонидовича. Его мобильный не отвечает, дома автоответчик больше не принимает входящих сообщений. Где Звонарев, не знают ни в архивном институте, ни в институте, где он читал лекции. А вы не знаете, где он может быть и как нам его найти?

– А вы точно математик с телевидения? – Ася с подозрением посмотрела на меня и потом перевела свой многозначительный взгляд на Максима, так что он едва не подавился сандвичем.

– С телевидения у нас Максим, – я указал на своего «напарника», – а я математик. Будет классно, если вы станете воспринимать нас раздельно, а еще лучше – поверите в наши добрые намерения.

– Ася, – каким-то новым, незнакомым мне прежде голосом взмолился Максим, – поймите, все это очень серьезно. Профессор исчез, и мы в этом совершенно уверены!

– Но отчего так пугающе? – улыбнулась Ася. – Пропадать было его хобби. Точнее, он называл это работой. Отъезды – неотъемлемая часть его жизни, и, сколько его помню, Звонарев неизменно куда-то исчезал, потом возвращался, как будто что-то искал и не находил и снова возвращался к своим поискам.

– Он не рассказывал вам, что искал? – на всякий случай спросил я.

– Мне? – с хохотком выгнулась Ася. – Да он боялся меня! Чувствовал, что рыльце в пушку. Он даже маму просил, чтобы я не приходила, когда он дома. Так она, бедная, сделала мне отдельный ключ, чтобы мы могли с ней видеться, особенно когда она заболела.

– Похоже, у вас с ним были проблемы? – кивнул я.

– У меня? – Ася деланно рассмеялась. – У меня – нет. Но он почему-то считал меня своей проблемой. Впрочем, для него все, кроме него самого, представляли собой проблему. С людьми же надо общаться, их надо любить или ненавидеть, а у него были чувства только для себя любимого. Дикий нарциссизм!

– Надо же, – изумленно протянул Максим, – я думал, что он просто ученый зануда.

– У него этих прекрасных качеств, – Ася провела ладонью вдоль горла, – еще столько, что любой нормальный человек уже давно ими подавился бы.

Я поблагодарил вернувшегося к нам официанта и дождался, пока он поставит на стол мои блинчики с мясом и сметаной. Ася подумала и попросила принести себе еще клюквенного морса, а Максим так просто сидел и не сводил с нее восхищенного взгляда – бедный мальчик, он даже забыл про свой желудок!

– Ну хорошо, – решительным тоном начала Ася, когда мы снова остались втроем, – а я-то чем могу вам помочь? Я у Звонарева «психом» не работала, он мне не исповедовался, я вообще не хотела его знать. Какая от меня польза?

Я хотел сказать «никакой», но остановился и попросил, где-то в подсознании сам себе удивляясь – неужели это я говорю? – и когда эта девчонка успела «раскрутить» своей азартностью и меня:

– Ася, возможно, вам моя просьба покажется странной, но я вот сейчас подумал – вы сказали, что прежде вы часто приходили к Звонареву в его отсутствие, значит, можете сделать это еще раз. У вас был свой собственный ключ от его квартиры. Думаю, он есть у вас и сейчас. Значит, вы могли бы узнать – может быть, он дома и просто не хочет подходить к телефонам? А вдруг он заболел и ему необходим врач? Навестите его.

– Вы предлагаете мне вломиться к нему без его согласия?

Я думал, она испугается и мое предложение ее оскорбит, что позволит мне с легкостью выйти из затруднительного и непривычного положения, но на лице девушки появилось такое отчаянное бесшабашное выражение, что впору испугаться было нам с Максимом – как бы она нас ненароком не подставила.