места срывается Асхат, уходя в сторону коридора, ведущего к хозяйственным помещениям. Я чувствую на себе внимательный взгляд Тимура. Крепче сжимаю ладошку Ричи, иду в противоположную от происходящего сторону.

Резким рывком нас с малышом выдергивают из основного зала в темную нишу. Знакомый запах моментально врывается прямо мне в память, отлистывая ее назад, возвращая меня в старую квартиру на окраине Дубая.

Глава 35

Шамиль

Ребенок! Понимаю, что сейчас может быть все что угодно. Испугается, заплачет и все, это провал.

Стараюсь не сойти с ума от того, что вижу ее, касаюсь, дышу ею уже несколько секунд.

На себе постоянно ощущаю внимательный взгляд. Не Лили. Доброго. Почему он молчит, если знает, что здесь чужие?

В наушнике слышу, как переговаривается команда. На заднем дворе и в районе хозяйственных помещений идет тихий бой. Здесь много гражданских, журналистов. Никому не нужна огласка и риски. Большая часть собравшихся – те еще мудаки в большинстве своем, но даже мы не убиваем просто так, а спецы тем более.

Я быстро разворачиваю Лилю, прижимаю своим телом к стене, пряча пацана еще глубже в нишу, в самый ее угол.

– Ш-ш-ш… – зажимаю ей рот ладонью и довольно улыбаюсь. – Я поймал тебя.

Вырывается. Зло сверкает на меня своими голубыми глазищами.

– Убираю руку. Не кричи.

– Ты ненормальный! Что ты здесь делаешь? – шипит разъяренной кошкой. – Он же убьет тебя! Мой муж…

– Муж? – сердце больно ударяется о ребра. – Муж?! – скриплю зубами ей в лицо.

– Уходи, Шамиль! Убирайся отсюда! Не хочу тебя видеть… не люблю… между нами был только секс.

– Что ты сейчас сказала? – меня кроет, и мозг вытекает, блядь, через уши, я перестаю видеть все вокруг себя. – Что. Ты. Сказала?!

И знаю я уже, что есть этот ебаный муж. Слышал. Но от нее… Это больно! Это пиздец как больно! Это окончательно сворачивает мне мозг. Я даже не вижу, что мелкий пацан выскальзывает из ниши и тупо убегает.

Идиот! Эта женщина погубит меня однажды!

– Я использовала тебя, мой мальчик, – в ее голосе тонна льда.

Там его столько, что можно заморозить половину Африки.

Что же ты делаешь сейчас, Лиля?! Какого хера ты делаешь?!!

– Шамиль, уходи отсюда, пока Дархану не доложили. Тебя убьют. А мне бы не хотелось вешать на себя такой груз.

– Груз? – криво усмехаюсь. – Я не верю тебе!

Правда не верю. Не единому слову, потому что она дрожит. Мелко, едва заметно, но нервные вибрации бьют мне прямо в пальцы. Лжет!

– Я забираю тебя, – решаю больше не слушать, возвращаюсь к задаче.

Во мне тоже лед. Он замораживает клетки, отрезвляет. Я потом покажу ей, ЧТО было между нами те двое суток. Сейчас надо просто выйти отсюда тем же маршрутом, что я зашел.

– Нет! У меня ребенок! – выдергивает руку.

– Это не твой ребенок. От своего ты бы не сбежала.

Угу. Мудак. Но я понимаю, что это правда.

Снова беру за руку, тяну за собой.

– Я не пойду, – шипит Лиля. – я люблю мужа, как ты не понимаешь?

– Это чудовище?

– Я тоже чудовище, Шамиль. Ты даже не представляешь, какое! – и голос ее дрожит.

На мгновение люди в зале расходятся так, что свет из огромной люстры бьет ей прямо в глаза и я вижу там слезы… Блядь! Блядь! Блядь!

Прижимаю ее к себе так крепко, как могу. Она всхлипывает, судорожно дышит в попытке успокоиться.

Силой не вытащу. Мы теряем время. Макс сообщает мне в наушниках, что давно пора бы выйти. Но как? Через плечо и наружу здесь не сработает. Она должна пойти за мной сама, своими потрясающими ножками.

– Девочка моя, мы вытащим пацана. Пойдем, я прошу тебя. Пока есть такая возможность. Я ведь не отступлю. Я приду снова. Ты можешь лгать всем. Мне не надо. Я знаю, какая ты настоящая, – говорю быстро прямо ей в ухо сжимая пальцы в светлых волосах. – Я люблю тебя. Пойдем со мной.

– Прости меня за это, но сейчас так надо… прости… Иначе ты не понимаешь.

Лилия прижимается солеными влажными губами к моим. Крепко, терпко, больно. Ее рука выскальзывает, и я не успеваю поймать. Она выходит из ниши. Ее тут же перехватывает Добронравов, а я встречаюсь взглядом с черными, как самая темная ночь, глазами Дархана Исмаилова.

– Шеф, Асхата взяли, там пиздец на улице, – быстро докладывает подбежавший к нему амбал.

– Сворачивайте мероприятие. Этого забираем, – кивает на меня. – Потом буду решать, что с ним делать. Спасибо, любимая, – обнимает своими лапами мою Лилю.

Меня выворачивает. Хочется рычать, орать и вцепиться в глотку этой мрази. Лиля льнет к нему и смотрит на меня из-под длинных пушистых ресниц.

«Так надо», – повторяет одними губами, пока он не видит.

– Ты за главного, – кидает Исмаилов Тимуру.

Лиля права. Так надо. Я внутри, Асхат у наших. Обмена не будет. У этой шикарной умной девочки здесь своя шахматная партия. Значит знала, что я приду. Ждала и вписала меня в правила своей игры.

Мы так и стоим в нише, пока за спиной Добронравова сворачивают праздник. Он молчит, я слушаю свое громыхающее в груди сердце. Его невозможно считать, но у меня складывается такое ощущение, что внутри команды Исмаилова не все так прочно, как думает сам ублюдок.

«Мы вытащим тебя, – слышу в наушнике Макса. – Уходим, – отдает команду остальным. – Постарайся не потерять маячок – снова мне. – Он умный. Отключаюсь».

И я отключаюсь.

Точный, но аккуратный удар по голове, и последнее, что я вижу, это огромные берцы Тимура Добронравова.

Глава 36

Шамиль

– Доброе утро, – как сквозь вату слышу грубый мужской голос.

Пытаюсь пошевелиться, но тело совершенно не слушается. В башке такая муть, будто я спал часов двадцать. Дергаю рукой, слышу звон цепи. Забавно…

Ладно, идем дальше.

Несколько раз сильно зажмуриваюсь и открываю глаза. Оу…

Голова резко начинает кружиться. Вестибулярка в шоке. Мы с ней думали, что лежим. Оказывается висим. Пол внизу так прикольно качается. Кажется, что я стою на неустойчивой платформе, на которой тренируют равновесие. Только это какой-то сложный уровень, потому что обычно все окей, а я сейчас меня дико тошнит.

С трудом сдерживая рвотные позывы, продолжаю обследовать пространство, в которое меня поместили.

Вокруг все серое, спина заледенела. Бетонная коробка с хреново выровненными стенами и маленьким зарешеченным окном почти под самым потолком. У стены стоит небрежно застеленная грязно-белым бельем койка.

Эпичненький вид вырисовывается, однако.

Перед глазами все еще немного плывет.