Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Чёрт…» — слегка опешил лейтенант НКВД, наконец-то поняв, словно прозрев сквозь брезент рентгеном: там, в фургоне, ни много ни мало, — а целый разведотряд флота.
— Какого чёрта?! — всё ещё криком, но уже несколько истерично и поэтому сипло, ругнулся лейтенант Столбов.
— А вот это уже больше похоже на разговор, — оживился майор, стряхнув нагловатую ленцу. — А то орёшь, как глухонемой. Спрашивали — отвечаем.
Низкая дверца «студебеккера» распахнулась, заставив Столбова слегка попятиться — на коленях майора отблескивал зловещим глянцем «ППШ» — и майор соскочил на запыленный булыжник мостовой. — Там у тебя (он показал стволом ППШ) наши ребята…
— Там у меня двое задержанных… — прочистив горло для пущей твёрдости в голосе, отчеканил лейтенант, впрочем, на этот раз не забыл обратиться по форме, — товарищ майор, которых я должен доставить в госпиталь.
— Вот и молодец, — поощрительно похлопал его по малиновому погону майор. — Вот и доставляй, лейтенант, болезных, только… — майор интимно, чуть ли не козырек к козырьку, приблизил холодно улыбчивое лицо к лицу Столбова, панически пошедшему пятнами. — Только не в госпиталь НКВД доставь, а в наш, флотский. Всё ж таки наши хлопцы, мы за них переживаем, нам за ними утки и выносить, а?..
— Да я… — начал Столбов.
Несмотря на доверительный тон, стальной взгляд майора не смягчился. Да и полный фургон легендарных флотских разведчиков, так сказать, наводил на мысль, что неспроста, ох неспроста, знает откуда-то майор диагноз конвоируемых.
Столбов вдруг по-детски шумно растерянно шмыгнул носом, задумался. Отчего-то вдруг вспомнилось, что Кравченко и сам ох как не хотел, чтобы задержанные оказались в госпитале НКВД; а какая, к чёрту, разница? Больница водников или госпиталь флота? Всё водоплавающие…
— Да мне как-то, — неуверенно промычал Столбов. — Сказано в госпиталь.
— Так в госпиталь! — снова хлопнул его по плечу майор Тихомиров, командир 2-го разведотряда КЧФ. — Пристраивайся в фарватер.
Во флотском госпитале «задержанных» ожидал сюрприз в лице ефрейтора медицинской службы Желтковой с рыжим непослушным локоном из-под платка.
— Ну и видок у вас, товарищ лейтенант, — брызнула она на Войткевича синей искоркой глаз.
— Одно слово, засранец… — покорно согласился Яша, норовя пристроить взлохмаченную, мокрую от лихорадочного пота, голову на её крепкие загорелые коленки.
Оккупированная Керчь. Лето 1943 г. 1‑я Митридатская ул.
— Возглавить направления, — эхом повторил гауптштурмфюрер Бреннер, выслушав предложение Ноймана по сути дела. — Но вы должны знать, капитан-лейтенант, что абвер уже разрабатывал подобную вероятность накануне войны?
— И от неё решено было отказаться… — согласно кивнул седеющей головой Мартин. — И отнюдь не потому, что ваш отдалённый кузен настолько проникся советской идеологией. Напротив, насколько я помню, ваши подходы к нему на родственных чувствах были не так уж небезуспешны.
— Самое большее, на что нам удалось тогда подвигнуть Пауля, — покачал головой Карл-Йозеф, — это встретиться со мной в Ялте, на базе отдыха Коминтерна. И то, должен напомнить вам, что дальше изучения совместного генеалогического древа от времен Священной империи до екатерининской колонизации дело не продвинулось. Даже вступить в переписку со своими родственниками Пауль не решился, правда, по вполне понятным причинам: как раз развернулась «Reinigung — чистка» в советской армии…
— Ну, вот видите, — с неоправданным оптимизмом, на взгляд Карла-Йозефа, подхватил капитан-лейтенант. — Родовой герб — весьма завораживающая штука. Так что, ссылка на вас и ваше почтенное древо должна расположить вашего кузена…
— Да ни черта не должна, — глухо пробормотал Карл-Йозеф, брезгливо уставившись в чашку с остывшим кофе, наконец, отодвинул её. — Как я вижу, «кузен» — это уже устоявшаяся кличка объекта?
— Пожалуй… — подумав, с улыбкой согласился начальник айнзатцкоманды «Марине Абвер». — А что, вас что-то в этом смущает?
— Не особенно. Больше смущает другое. Как вы будете ссылаться на наше родство, если… — я правильно понимаю? — вы понятия не имеете, где может сейчас находиться братец Пауль?
— И тут мы снова надеемся на вашу помощь, — подхватил, словно закончил за него предложение, капитан-лейтенант. — Поскольку то, чего не знаем мы, совершенно определённо должны знать в штабе Черноморского флота.
— Ой ли?.. — скептически поморщился Карл-Йозеф.
Но вряд ли капитан-лейтенант Нойман правильно понял его сомнение, поскольку воспринял его географически.
— Да, мы знаем, что «Гидроприбор» эвакуирован частями, в Каспийск и Туапсе, а некоторые специалисты отправлены под Архангельск. Но нам также известно, что завод в Каспийске до сих пор не пущен, и вряд ли дело дойдёт до этого, по крайней мере, в ближайшее время, а в Туапсе производства и не начинают, только наладка. Я уже сказал, русские вообще до сих пор расходуют довоенные запасы торпед, и нет данных, чтобы новые серии запускались в производство, — развёл руками Мартин, будто бы искренне сочувствуя русским морякам в связи с неразворотливостью Наркомата вооружений. — Так что, полагаю, большая часть специалистов по торпедному вооружению сосредоточена, так сказать, на переднем крае, на заводах и заводиках по ремонту и установке торпедного оборудования, в частности на кавказском берегу.
— Это — в общем, — скрестил на груди руки Бреннер. — А в частности? Пауль-Генрих на Кавказе?
— Точно нам это неизвестно, но в штабе Черноморского флота не могут не знать, где находится их ведущий инженер по торпедным разработкам.
— Ой ли… — снова повторил Карл-Йозеф и, заметив лёгкое раздражение, дёрнувшее желваки на челюсти капитан-лейтенанта, пояснил: — Не знаете, Мартин, вы русских порядков. Самый жёсткий бюрократический педантизм в работе карательных органов приводит к самому отчаянному бардаку — и, заметьте, в силу того же бюрократического педантизма…
Туапсе. Лето 1943 г. Штаб КЧФ. Разведотдел
— Значит, так и не нашли? — констатировал Давид Бероевич.
— Как это не нашли, — отчего-то хохотнул Овчаров, немало удивив начальника флотской разведки. — Нашли и даже сразу расстреляли, как вредителя и предателя.
— Как расстреляли, зачем? — недоумённо поднял на лоб густые брови Гурджава.
— Не «зачем»… — хмыкнул Овчаров. — Не «зачем», Давид Бероевич, а почему?
— Ну и почему?
— Потому, что мы послали запрос в соответствующую лагерную администрацию, а те, в свою очередь, в соответствующее подразделение войск НКВД, обеспечивающих конвой… номера частей я тебе сейчас воспроизводить не буду, не помню, да и незачем, — коротко махнул рукой полковник. — Главное, что никто не захотел отвечать за пропажу столь ценного зэка. А это значит?..