В результате хлопок исчез, а выпуск хлопчатобумажных тканей прекратился. Солдаты, с начала войны не получавшие нового обмундирования, в 1867 году стали походить на оборванцев. Порой у них не было материи даже на заплаты. Правительство выпустило указ, обязывающий каждую семью сдать на нужды армии как минимум одну рубашку и одну пару штанов, но это, конечно, не могло исправить ситуацию.

Еще одним указом парагвайцев обязали сдать всю имевшуюся у них бумагу, так как на третий год войны она тоже попала в разряд дефицита, а парагвайские власти для подъема боевого духа решили начать издавать армейскую газету «Сентинела» («Страж») и сатирические альманахи «Кабичуи» и «Касик Ламбаре». «Сентинела» и «Кабичуи» печатались на испанском, а «Касик Ламбаре» – на гуарани. Они публиковали новости с фронта, патриотические стихи, рассказы о подвигах, а также фельетоны и злые карикатуры на врагов.

Маршал Кашиас, назначенный в ноябре 1866 года главнокомандующим объединенных наземных сил Альянска в Парагвае

До этого в Парагвае выходила только еженедельная газета «Семинарио», которая предназначалась для публикации законов, президентских указов и прочего официоза, а также – новостей политики и экономики, прошедших сквозь цензурный фильтр.

Парагвайцы шутили вполголоса, что о любом событии можно говорить лишь то, что написано в «Семинарио», а если в газете о нем не написано, то лучше промолчать. Впрочем, в этих словах была лишь доля шутки, причем – опасной, поскольку агенты тайной полиции продолжали отслеживать «подрывные» разговоры, а наказания за неосторожные высказывания стали куда жестче, чем до войны.

Если раньше «клеветникам и очернителям» грозила тюрьма или ссылка, то теперь их просто казнили. Например, некоего Кандидо Аялу расстреляли за то, что он в разговоре с приятелями в шутку назвал Лопеса «пузатым индейцем». А лейтенант Ибанес попал под расстрел, сказав в приватной беседе, что у союзников оружие и снаряжение лучше, чем у парагвайцев.

Бразильский привязной аэростат над схематичным изображением театра военных действий в районе Умаиты

Парагвайская карикатура, изображающая реакцию защитников линии Курупаити на бразильских воздушных наблюдателей

Обложка одного из номеров парагвайского сатирического журнала «Кабичуи»

Одной из запретных тем стала вспыхнувшая в апреле 1867-го и длившаяся более полугода эпидемия холеры, которая погубила не только дивизию Камисао, но и множество парагвайцев. Количество жертв невозможно установить даже примерно, так как газеты об эпидемии не сообщали, а статистику заболеваемости сразу засекретили. Однако о масштабах бедствия можно судить по тому, что лишь один холерный барак, сооруженный вблизи Умаиты, вмещал две тысячи больных. По свидетельствам очевидцев, он долгое время был переполнен, хотя от его ворот то и дело отъезжали на кладбище повозки, загруженные мертвыми телами.

Эпидемия косила не только солдат и простолюдинов. В октябре от нее умер в возрасте 28 лет первый и единственный на тот момент парагвайский поэт Наталисио Талавера – один из молодых аристократов, которых Лопес-старший отправлял учиться в Европу. Его смерть стала большой утратой для парагвайской культуры.

Однако несмотря на потери, болезни и ухудшение снабжения, парагвайская армия в 1867 году все еще сохраняла достаточно высокую численность и боеспособность. Завод в Ибикуи и столичный арсенал по-прежнему обеспечивали ее оружием и боеприпасами. Продолжалась отливка пушек, хотя дефицит цветных металлов заставил организовать сбор у населения медных и бронзовых предметов обихода, вплоть до посуды, дверных ручек, подсвечников и статуэток.

Типичная картинка из «Кабичуи»: отважный парагвайский боец в одиночку обращает в паническое бегство шестерых чернокожих солдат. Сложно сказать, насколько эффективной была столь прямолинейная и наивная пропаганда

Дисциплине и боевой подготовке войск придавалось не меньшее значение, чем оружию и снаряжению. Благодаря долгой паузе в боевых действиях офицеры успели натренировать новобранцев, которые заменили погибших ветеранов, а дисциплина среди них поддерживалась суровыми и эффективными мерами.

Широко применялись телесные наказания, что, впрочем, было в те годы обычным явлением. Офицеры и сержанты имели право бить солдат палками, при этом капралу дозволялось наносить виновному до трех ударов, сержанту – не более двенадцати, а офицеру – столько, сколько он сочтет нужным.

Кроме того, в армии действовала круговая порука. Солдаты были разделены на пятерки, и за провинность одного карали всех пятерых. Так, если бойца заставали спящим на посту, то его расстреливали, а остальные члены пятерки получали по 40 ударов плетью или палкой. В случае дезертирства кого-то из пятерки остальным доставалось по 50 плетей. Благодаря таким мерам бойцы следили друг за другом и, как правило, сами предотвращали готовящиеся проступки, либо – заранее сообщали о них начальству.

В общем, состояние армии не вызывало опасений у Лопеса и его приближенных. Американский посол, несколько раз встречавшийся с диктатором в этот период, отмечал, что тот весьма оптимистично смотрел в будущее. Не осознавая, сколь сильны и решительны его противники, Лопес ошибочно полагал, будто время работает на него, а порог выносливости Парагвая выше, чем у его врагов.

Эту уверенность подкрепляли доходившие до него известия о восстаниях в аргентинских провинциях, а также – о вспышках холеры в лагерях союзников. И хотя масштабы эпидемии там были меньше, чем в Парагвае, Лопес всерьез надеялся, что она заставит неприятеля уйти.

Однако восстания были подавлены, а холеру удалось побороть, хотя она успела свести в могилу несколько тысяч бразильских и аргентинских солдат. К середине 1867 года армии альянса закончили подготовку к новому наступлению.

Одной из особенностей Великой Парагвайской войны было то, что на протяжении двух с половиной лет, с весны 1866 года и до осени 1868-го, боевые действия велись на очень небольшой территории в излучине рек Парагвай и Парана. В этом отношении война походила на Крымскую, где основные события разворачивались вокруг Севастополя, а овладение им являлось главной целью союзников.

«Парагвайским Севастополем» была крепость Умаита, причем эта аналогия возникла уже тогда. На одной из бразильских топографических карт в южной части крепости отмечено круглое укрепление, названное Forte Malakoff. Как известно, Fort Malakoff – это французское наименование укреплений Малахова кургана.