Хмурился. Шевелил густыми бровями. Губы оттопыривал.

В общем, старался как мог выглядеть еще большим идиотом, чем был. И надо сказать, у него получалось.

– Должно, должно, – проворчала я, вглядываясь в шахту.

И вот не уйдешь же. Не знаю, кто этот щит ставил, но, благодаря ему, что бы там внутри не шубуршалось, оставалось оно в шахте. А значит, совесть не позволит оставить бедных… ладно, не очень бедных и не таких уж беззащитных гномов в неведении.

Нам ведь не надо лезть глубоко.

Два шага.

И веревку привязать, а то ведь иным тварям и этих двух шагов хватит, чтобы голову заморочить. Я присела и веревку достала. Крепкую. Конопляную. Не единожды меня выручавшую. Привычно пробежалась пальцами, проверяя целостность, а то, поговаривали, находились порой умельцы…

Нет, не знаю, что за человеком матушка моя была, но главное правило – проверять снаряжение – она мне в голову вбила.

Пара свечей в негасимых стаканах.

Повязки с отвращающими знаками. Эль от такой отмахнулся, молча вытянув корешок на тонком шнурке. Свое, значит… предусмотрительность – это хорошо.

– А… – глядя на добро, которое я раскладывала прямо в коридоре, Эричек постепенно бледнел. – Можно, я тут останусь? Посторожу.

– Посторожи, – я решила быть великодушной, главным образом потому, что лишние люди, пусть даже и не совсем люди, главное, что медлительные и беспомощные, мне не нужны.

Вот и…

Тьма молчала.

Эль пялился в нее с видом презадумчивым. А меня посетило чудесная мысль: щиты-то хлипкие, вон, одного тычка хватило, а нежить, она тычком не остановилась бы… и если так, может, нет никого в шахте из тех, которых к ночи вспоминать не стоит?

Может, шубуршится там… не знаю, ручей, в скале запертый.

Или крысы.

Крыс тут, как выяснила, хватает, причем отнюдь не все белые редкой мясной породы.

– И все-таки я считаю, что тебе тоже следует подождать, – произнес Эль. Впрочем, настаивать не стал, только вздохнул, когда я закрепила веревку на камне.

Пара капель особого эликсира… не помню, что варила Грета, но клей получился отменнейший, и проще будет отрубить хвост веревки, чем отковырять ее от камня.

– Держи, – протянул свечу, закрепляя собственную над головой.

– Думаешь…

– Не знаю, – почему-то мысль использовать магический светлячок мне не нравилась. Необъяснимо. Иррационально. Но категорически. А чутью я своему верила.

И Эль поверил.

Огонь он зажег, и мы… я оглянулась, подметив скорбную фигуру Эричка, сгорбившуюся над камнем.

Стало темно.

И душно.

В какое-то мгновенье мне даже показалось, что этим влажным киселем, заменявшим в шахте воздух, я не смогу дышать. Но нет, приспособилась. Только взмокла как-то и сразу, а не скажешь, что в шахте жара.

Шаг.

И еще.

И остановка. Я вижу эльфа, он напряжен, насторожен, как и я. Прижался к ноге маншул. И хвост его подрагивает. Ему это место категорически не нравится, а я…

Я готова повернуть.

– Что думаешь?

– Здесь что-то не так, – голос Эля тонет в вязком воздухе, и звуки получаются растянутые, размытые. – Не понимаю, что именно…

Никого нет.

Я плету поисковое заклятье, и оно проваливается в вязкую тьму. Падает, падает и падает, пока не рассыпается под собственным весом. Здесь не просто никого нет, здесь… крысы и те ушли, а это, однако, показатель.

И что имеем?

Я мысленно перелистывала тот самый справочник нежити.

Урлы? Они выедают все окрест, до чего дотянутся, но в шахте чтобы… нет, им, как бы ни противоестественно это звучало, нужны солнечный свет и постоянная подпитка от живого. Снаружи урлы цепляются за траву, за мошек, а здесь скала… или завелся, сожрал все, до чего мог дотянуться, и издох?

Коррозская плесень. Эта, как раз-то скалы любит, и тихие влажные места, в которых разрастается стремительно, подергивая камень тонкой пленкой, совершенно безобидной с виду.

Нет, плесень щитами не остановишь.

Ее споры имеют отвратительное свойство разноситься даже такими слабыми токами воздуха, как в подземельях. А попав единожды в вентиляцию… да и не слышали о плесени уже не одну сотню лет.

К счастью.

Но камни я осмотрела.

Обычные. Темные, грязноватые с виду, но при том лишенные и маслянистого блеска, и характерного ванильного аромата.

Тогда…

…нет, в справочнике имелся изрядный список тварей больших и малых, которые не отказались бы от подобного убежища, но в большинстве своем они были не то, чтобы безобидны, скорее уж вполне уничтожимы обычными людьми.

Или гномами.

Нет, тут что-то другое…

Веревка под рукой вдруг вздрогнула, натянулась и вполне характерно ослабела. А скала, точно этого и ждала. Она содрогнулась, задрожала…

– Держись, – Эль вцепился одной рукой в меня, а второй, кажется, маншула за шкирку ухватил. Верно, если потеряемся, на него одна надежда.

Додумать я не успела.

Пол вдруг наклонился. Сперва немного, я даже подумала, что движение его почудилось, но каменная плита, на которой мы стояли, издала протяжный скрип, а потом взяла и провалилась.

С нами вместе.

Твою ж…

…выберусь, я им тут покажу шубуршание…

Падали мы недолго, я даже испугаться не успела. И что куда актуальней, не выпустила руки Эля и собственной сумки.

Каменный пол встретил недружелюбно.

Я упала набок, неудачно хряснувшись левым плечом об острый уступ. Куртка, конечно, защитила от раны, но синяк останется. А пока…

– С тобой все в порядке? – осведомился Эль, поправляя сползшую повязку. Выглядел он несколько растерянным, но и только.

– Все, – я потерла плечо, мысленно успокаиваясь.

Потом всех убью.

Когда выберусь.

Именно, что когда, а не если… о таком и думать не стоит, ибо мысли наши – наши враги… и…

…что они скажут? Ушли и исчезли?

Выражаем сочувствие, соболезнуем даже.

– Не понимаю, – я огляделась. Мы оказались в коридоре, который от верхнего если чем и отличался, то количеством пыли. – Они ведь специально, да?

Ладно, древняя ловушка вдруг взяла и сработала, бывает такое. Но веревка! Мы бы повисли на ней и выбрались, если бы… если бы кто-то ее не подрезал.