Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ж, ты всегда отличалась отличным вкусом. Я его однажды видела мельком, и могу сказать, что он редкостный красавец. Вы будете отличной парой!
– Может и больше, – задумчиво проговорила Менестрес.
– Что, прости? – переспросила Танис. – Уж не хочешь ли ты сказать…
– Все возможно, – перебила ее вампирша. – Но так оно или нет, покажет время.
– Ты ему расскажешь о себе, о том, кто ты? – уже более серьезно спросила Танис, помогая подруге расправиться с многочисленными застежками платья.
– Не знаю еще, – покачала головой Менестрес, машинально заплетая свои волосы в косу. – Думаю, пока рано. Но если он тот избранный, то должен будет узнать и увидеть все до конца, да еще и принять все это. Нет, потом об этом буду думать. Сейчас есть куда более важные дела.
– Ты о главе клана Гаруда?
– Да, о ней. Подтверждается самое худшее. Ее клан растет слишком быстро и непредсказуемо. К тому же угрозами или посулами она начинает переманивать к себе сильных магистров.
– А что Совет?
– Совет? Ни он, ни я покамест не можем вмешаться. Пока все в рамках нашего закона, к тому же у нее место в Совете.
– Но ты…
– Нет. Не стану я вмешиваться, – твердо сказала Менестрес, забросив косу за спину.
– Хорошо, – тихо проговорила Танис, потупив взгляд, и явно чувствовалось недосказанное "госпожа". Но уже в следующий миг она улыбнулась открытой, доброй улыбкой и сказала, – Идем, а то вода в ванне остынет.
– Может, это и к лучшему. Мне нужно освежиться.
– Ну уж нет! Мыться холодной водой – это варварство. Простуда, конечно, тебе не грозит, но все же. В крайнем случае, Димьен принесет еще горячей воды.
– Ты решила сделать из него водоноса? – едва сдерживаясь от смеха, спросила Менестрес.
– Не переломиться, – фыркнула Танис, и обе разразились дружным смехом.
* * *
Не находя себе места от новообретенной любви и снедающих сомнений, Антуан все же пришел в дом общины следующей ночью. Он был не из тех, кто плывет по течению. Наоборот, он предпочитал выяснить все раз и навсегда, какой бы горькой не была правда.
Стоило ему войти, как он сразу же увидел Менестрес, и у него сердце упало. Она была с ним, с этим беловолосым вампиром. Возможно, впервые он не знал, как поступить. Так и стоял, как вкопанный.
Но вот Менестрес сама заметила его и махнула рукой, зовя к себе. Таким образом дилемма была решена. И Антуан направился к той, что в последние дни занимала все го мысли.
– Здравствуй, Антуан, – она поцеловала его. Подобное приветствие уже стало для них привычным. Но от нее не утаилась некоторая холодность с его стороны. Что ж, причина была ей более чем ясна. Отстранившись, Менестрес добавила, – Позволь представить тебе Димьена, моего старого друга и верного телохранителя.
При последней фразе брови Антуана удивленно поползли вверх. Не давая ему опомниться, она взяла его под руку и отвела в сторону, говоря:
– Не стоит так бурно реагировать.
– А я и не реагирую, – буркнул он.
– Никогда не пытайся обмануть вампира, – мягко улыбнулась Менестрес. – Любой из нас за версту почует ложь. Во всяком случае такую неприкрытую. В твоей душе я вижу сомнения, но они беспочвенны. Ты слышал, что я сказала. Димьен мне друг, практически брат, но не более.
Но Антуан все еще сомневался, хотя знал, что она говорит правду.
– Сколько же в тебе еще человеческого! – усмехнулась вампирша. – Между нами нет и не будет любовных отношений. Семью вампиров не всегда объединяет постель или кровные узы.
От этих слов он испытал облегчение, как бы эгоистично это не было с его стороны. Антуан не мог и не желал делить ее с кем бы то ни было, и дело было не только в воспитании, свойственном этому веку.
– Я не могу во всем и всегда принадлежать тебе, – с улыбкой шепнула ему на ухо Менестрес.
– Но я…
Не дав ему договорить, она приложила свой тонкий палец к его губам и проговорила:
– У тебя все на лице написано.
– Прости, – смущенно пробормотал Антуан. Ну почему в ее присутствии он чувствует себя неловким юнцом?
– Прощаю, – ответила она. И в качестве подтверждения этого последовал страстный поцелую, от которого у Антуана голова пошла кругом.
Но этой ночью одним поцелуем дело не кончилось. Он имел более чем приятное продолжение для обоих, уже в доме Антуана. Ему выпал шанс доказать свою любовь, и то, с какой страстью она ему отвечала, не раз заставляло его усомниться в реальности происходящего.
Они принадлежали друг другу до конца, во всяком случае, со стороны Антуана было именно так. Что же до Менестрес… она могла отлично себя контролировать даже в порыве самой жаркой страсти. Нет, ей безумно хотелось распахнуть всю себя ему навстречу. Но она не решилась, считая его еще слишком молодым. Ведь его сила была еще непостоянна.
Если в тот далекий раз она боялась причинить чисто физическую боль, раздавить в объятьях, то сейчас были опасения совсем иного рода – боязнь сжечь его разум силой своих ментальных способностей, если она рискнет снять все защитные барьеры. Нет, она не хотела так рисковать. Не сейчас.
И все же это не мешало им обоим быть полупьяными от счастья. Лишь незадолго до рассвета они неохотно разомкнули объятья.
– Ты божественна! – выдохнул Антуан, раскинувшись на кровати.
– Ну уж, – рассмеялась Менестрес.
– Нет, правда! – он перекатился на бок и оперся на локоть, так что их лица оказались напротив друг друга. – Я люблю тебя!
Эта короткая фраза заставила вампиршу пристальнее всмотреться в его глаза. Они были такими искренними и обожающими, что ей даже стало не по себе. Его слова шли от самого сердца. Менестрес читала их в его душе. И ей сделалось как-то легко и тепло. И дело тут было не только в чувствах. Антуан неосознанно использовал свою силу. Она нежным, искрящимся потоком коснулась ее, разбудив что-то внутри. Словно цветок распустился от теплого луча солнца.
Совсем как когда-то, она провела рукой по его волосам и проговорила:
– Я тоже тебя люблю.
Секунду он смотрел на нее, боясь поверить, что правильно расслышал. Потом его лицо стало расплываться в счастливой улыбке. Антуан облегченно выдохнул, будто задерживал дыханье, обнял Менестрес и осыпал ее лицо поцелуями, от чего она весело рассмеялась.
Так начался новый этап в жизни их обоих. Они чувствовали себя невероятно счастливыми. В обществе Антуана Менестрес могла забыть о том, кто она есть, забыть, что их разделяют века, тысячелетия. Она даже позволяла ему опекать себя, словно была обычной беспомощной женщиной, которой по законам этого века полагалось падать в обморок от любой чепухи и ждать своего рыцаря. На самом деле она была воином в не меньшей степени, чем он. Родилась она задолго до эпохи рыцарства, когда среди доблестных воинов были и мужчины, и женщины.