class="subtitle">27 июня. 1974 год

Крым. Пещера в белой скале.

Сперва шла довольно-таки плоская поверхность пола. Был даже след от небольшого костерка… Интересно, кому пришла в голову мысль, тащить сюда дрова? Потому что больше тут ничего не было из того, что можно было бы пустить на растопку. А след от костерка был. Правда очень старый след. Даже угольков не осталось, только копоть на камнях. Так что костёр тут кто-то всё-таки разводил. Интересно только из каких дров? Вывод только один… Кто-то, забравшись сюда, прихватил дрова с собой. Странные люди — туристы. Ну не сидится им на месте…

Ну, а дальше пол ненавязчиво уходил куда-то вниз… Не резко, а вполне полого… Поверхность шершавая. Я хотел посмотреть куда ведёт изгибающийся и уходящий вниз ход, но свет вглубь не проникал, и даже если меня посетит мысль пойти туда вниз, надо подстраховаться…

Внезапно что-то или кто-то заслонило собой свет. В пещере стало совсем темно. Я обернулся, и увидел, что в пещеру забралась довольная Маринка. Она улыбалась.

— Ты зачем сюда залезла?

— А что мне там сидеть всё время одной?

— А как же страховка?

— Но верёвка же привязана крепко. Ты же сам там узлов на дереве навязал и ещё палку в узел вставил.

— А наши рюкзаки?

— Я их привязала вот к этой верёвке. — ответила мне эта юная скалолазка и втащила оба рюкзака на тонкой одинарной верёвке.

— Но зачем?

— Там скучно…

— Смотри, Марин! Тут тоже ничего нет. Ни надписей, ни подсказок.

— А куда ведёт этот ход?

— Не знаю. Куда-то вниз и в темноту.

— Не хочешь обследовать?

— Без фонаря? Без факела или ещё чего-то светящегося? Как ты себе это представляешь?

— Но он ничего не говорил про фонари…

— А значит это снова не та пещера… Думаю, что нам надо отсюда выбираться, пока вечер не настал. В темноте карабкаться по скалам, даже на верёвке, не слишком правильное решение.

Марина сделала хитрое лицо…

— Может, не будем тогда время терять? Здесь нам точно никто не помешает…

— А ничего что ты всё-таки встречаешься с моим братом?

— Ну и что. — сказала она и сделала шаг в мою сторону. — Вы с Лёшей для меня — как один человек…

— А меня ты спросила?

— Там, на берегу озера, ты не особо возражал.

Крыть мне было нечем. Вот так однажды, проявив слабость, расплачиваешься потом за это…

Девушка сделал ещё один шаг ко мне и положила руку мне на плечи…

Верёвка, по которой она спустилась сверху, выскользнула из её руки и змеёй поползла к выходу из пещеры…

Я попытался дёрнуться, чтобы ухватить уползающий конец верёвки. Но произошло следующее. Марина не поняла меня… И попыталась удержать. Я оттолкнул девушку в сторону, но было поздно… Под тяжестью свисающего вниз конца, наша спасительная верёвка выскочила наружу, и теперь она висела примерно метрах в четырёх от входа.

— Что ты наделала?

— Ты меня толкнул…

— Ты отпустила верёвку!

— Ну и что?

— Как мы сможем отсюда выбраться?

Марина выглянула наружу, и увидев болтающуюся в недоступности от нас верёвку, смотрит наверх, потом вниз… Наконец она поворачивается ко мне и говорит виноватым голосом:

— Прости! Я не подумала…

Ну, а мне что делать? Орать на неё, ругать её?… Бесполезно… Во-первых, это нам не поможет. Зато моральный климат в нашем маленьком коллективе может подорвать.

— А ты почему на меня не ругаешься? — пристально глядя мне в глаза, спросила Марина.

— А смысл? Давай лучше подумаем, что мы сможем сделать для того, чтобы выбраться отсюда…

— Есть ещё верёвка, к которой я привязала рюкзаки.

— По ней мы не выберемся. Она слишком тонкая.

— Саш! Но можно же сделать какой-нибудь крючок, привязать к этой верёвке, зацепить ту и подтянуть сюда…

— А из чего мы сделаем «кошку»?

— Какую кошку?

— Крючок такой с лапами, чтобы зацепить верёвку…

— Я не знаю… А давай… Давай сначала поедим чего-нибудь…

Вот смотрю я на эту безбашенную валькирию и не вижу в её глазах, ну ни капли раскаяния, за ту ситуацию, в которой мы оказались из-за неё…

Глава тринадцатая

Пошли туда, не знаю куда, и нашли то, не знаю что…

Мы искали свободу для себя и для всех,

Чтобы вешние воды навевали нам смех.

Чтобы смутные годы не несли нам печаль.

Мы добились свободы. Так чего же мне жаль?

Жаль не виденных нами ещё городов

Жаль прошедших бесцельно бездарных годов.

Жаль того, что ушло, жаль того, что грядёт.

Жаль себя… Но надеюсь, что это пройдёт.

27 июня. 1974 год

Крым. Пещера в белой скале.

Съев по банке холодной тушёнки с галетами, и запив водой, я прикинул, что мы оказались в довольно-таки щекотливой ситуации. Воды у нас во фляжках осталось не так ужи много. Солнце уже начало свой путь в сторону горизонта. А в горах темнеет рано, особенно, если солнце садится на той стороне горы…

Во время нашего миниобеда я обратил внимание, что ножеложка, которой наша валькирия с аппетитом ела тушёнку, вполне подойдёт нам в качестве «кошки». Сперва я планировал разрезать пустую консервную банку. Но идея оказалась так себе. Пустая банка легковата, для того, чтобы метать её прицельно на несколько метров.

А складной-раскладной ножичек имеет не только несколько различных «лезвий», но и в придачу штопор, который, если уж зацепится за что-то, то потом не оторвёшь.

Я отвязал тонкую верёвку от наших рюкзаков и стал пытаться сделать надёжный узел на ноже-раскладушке. Не хватало ещё, чтобы в самый неподходящий момент мы уронили в эту «пропасть» и наш «волшебный» ножик. Таким образом можно по очереди пытаться поймать сбежавшую от нас верёвку, метая в неё всякие предметы, плохо привязывая их. Предметов у нас с собой не так уж имного. Через некоторое время мы имеем шанс остаться тут в пещерке посредине горы совсем без ничего. Будем начинать новую жизнь с голым задом, как древние люди, живущие в пещерах тысячи лет назад.

С первой попытки мне ничего не удалось. Не рассчитал длину свободного конца верёвки. Ножик, раскорячившись лезвиями во все стороны, не долетел каких-то полметра. Исправив это упущение, я попробовал ещё раз. Но и этот шанс я упустил, банально промахнувшись.

— Дай я попробую! — потребовала Маринка.

— Мариночка! А тебе не кажется, что у тебя с верёвками в последнее время не