Затем мы встречаемся с женщинами и детьми в общественном центре. Мужчинам, которые приехали с нами, не разрешается войти в комнату.

Молодежный клуб и комитет социальной защиты женщин

Внутри.

«Asalaamu alaykum». Я очень счастлива, что вижу их. Улыбки. Женщины называют меня «Анджелина Биби» (Биби – вежливое обращение к женщине).

Они обсуждают семейное насилие и говорят о том, как с ним бороться. Они узнают о своих правах человека.

Год назад они жили в пластиковых палатках и у них было больше проблем, чем сегодня. Сейчас дела идут намного лучше. Они построили маленькие глинобитные дома. Они шутят. Они беспокоятся, потому что распределение продовольствия иногда задерживается. «Мы начинаем отчаиваться, потому что у нас большие семьи».

Я познакомилась с двумя молодыми матерями с младенцами. Один ребенок был умственно отсталый. Другой был болен. Как и большинство матерей во всем мире, они очень любят своих детей. Здесь, когда все это происходит, они волнуются за свои семьи. Они боятся.

У больной малышки зудящая сыпь. У нее большие карие глаза. Она, не отрываясь, смотрит на меня. Ее мама ставит ее на ножки и показывает мне нарывы от жары на спине.

Мне рассказали о шестилетней девочке, которая была изнасилована, задушена, а потом выброшена в выгребную яму. Ее мать не хотела рассказывать об этом полиции из-за страха проблем в будущем. Я спросила у этой женщины, не хочет ли она сказать мне что-нибудь, чтобы я озвучила это в Америке.

«Мы хотим мира в Афганистане».

Еще одна женщина, с которой я познакомилась, сказала мне, что ее муж умер от теплового удара. Она говорит очень напористо, глядя на меня. Мне переводят ее слова. «Что бы вы делали, если бы это случилось с вами? Что бы вы делали? Наша жизнь закончена. Она ушла. У наших детей нет будущего, но наши дети должны иметь будущее».

Слыша это, я не могу сдержать слезы. Потом она попросила меня «помнить, пожалуйста, о нас и наших семьях».

Я перехожу к группе девушек. Четыре девушки дарят мне украшенную бусиной булавку, ленту для волос и вышивку. Это традиционный способ приветствовать гостя. Это афганская культура.

В этом лагере, как и в других, очень жарко. Электричества нет. Охрана не очень хорошая.

Эти девушки не посещают курсы профессионального обучения, они получают только основные навыки, которым женщины учат друг друга.

Они хотят знать больше. Они жаждут знать больше, но в основном просто сидят и вышивают, и шьют, и делают украшения (бесплатно). Они хотят получить работу, тогда они смогут купить больше еды для своих семей. Они хотят чувствовать, что работают и делают жизнь лучше.

Но есть то, что важнее распределения продовольствия, жилищных программ, профессионального обучения и заботы о детях, – защита. УВКБ обеспечивает им ту защиту, в которой они нуждаются. Финансирование должно быть увеличено, а информированность должна быть выше.

15.00

Мы регистрируемся в местном отеле. Г-н Ахмад, мой сотрудник охраны (вооруженный), настоял на том, чтобы он вошел в мой номер первым и проверил его. Он внимательно все осматривает, а также выглядывает в окно. «Все в порядке».

Г-н Ахмад со мной со времени моего прибытия. Он держится на вежливом расстоянии большую часть времени, если только нет необходимости в защите. Я не знаю или не понимаю, что он видит, когда оглядывает место, в котором мы находимся. Вчера посреди рынка он неожиданно поторопил меня обратно к автомобилю. Я так и не спросила, почему. Я не задаю ему вопросов. Я знаю, что многого не понимаю здесь. Как чужак, я слепа.

«Если кто-то постучит в вашу дверь, не отвечайте. Позовите меня. Я в номере прямо напротив вашего».

Мы поужинали с местными сотрудниками УВКБ. Мужчина в форме с оружием открыл дверь. Все сняли обувь, прежде чем войти в комнату. Мы сидели на подушках.

Несмотря на маленький кондиционер и дополнительный вентилятор, было очень жарко. Мне говорят, что этот день – не самый жаркий. Но часто мне кажется, что я потеряю сознание. Легко понять те смерти, что вызваны жарой.

Зимой (в пластиковых палатках) многие, особенно дети, замерзают ночью до смерти. А в жаркие дни палатки становятся раскаленными печами. Это слишком ужасно, чтобы об этом думать.

Среда, 22 августа

Этим утром подъем в 6.30.

Первая остановка – офис УВКБ в Пешаваре, где был брифинг, на котором я узнала, что две трети беженцев находятся здесь двадцать лет.

В одном из больших лагерей этого района 30 июня было назначено днем выселения для многих беженцев.

Теперь, после переговоров с УВКБ, пакистанское правительство разрешило им остаться до 30 сентября. После двадцати лет и миллионов беженцев, находящихся в их границах, они хотят избавиться от них, даже если выселение (как мы знаем) означает талибанские противопехотные мины.

Отвести время для проверки. Постараться спасти от департации как можно больше беженцев и найти для них место.

Я замечаю большие стопки бумаг, каждая с черно-белой фотографией размером как на паспорт.

Эти девушки не посещают курсы профессионального обучения, они получают только основные навыки, которым женщины учат друг друга.

Рой Херрманн показывает мне офис. Меня приводят в разные комнаты. Раннее утро, но все очень заняты работой, и я не хочу отнимать у них ни минуты времени. Предполагается, что в 16.00 мы должны вылететь в Кветту, но нам сказали, что это будет зависеть от погоды. Если пойдет дождь, мы, скорее всего, не улетим.

Офис скромный. Комнаты полны документов и книг. Есть вентиляторы, но в помещении все равно жарко. Ежедневно подают сто обращений, но рассмотреть можно только четыре или пять в день. Здесь нужна помощь. Они страдают от сокращения штата и уменьшения финансирования УВКБ.

Центр для беспризорных детей и нищенок

В этом центре больше беженцев из городских районов.

УВКБ может заниматься только беженцами, живущими в лагерях. Так что в городских районах нет правительственной поддержки. В городских районах помощь оказывается НПО и местными жителями. УВКБ поддерживает несколько НПО.

Я вижу двадцать детей на полу, мальчиков и девочек, перемешанных в разных рядах. Это неофициальная школа.

Есть еще одна комната, где проходит урок языка и дети учат дари. Переводчик мне сказал: «Они хотят спеть для вас приветственную песню».

Эти дети так бедны, но они улыбаются и поют. Их лица очень серьезны, они сосредоточены на песнях.

У некоторых детей большие, заметные шрамы. Все они скучают по Афганистану и хотят вернуться.

Когда дети пришли сюда, они страдали