Губы Мари затряслись, зеленые глаза метали молнии.

– Значит, ты его простила. Охренеть, – прошептала Ника.

Еще мгновение – и по щекам Мари заструились слезы. Откинувшись на кровать, она накрыла лицо подушкой и испустила глухой стон.

– К-как ты узнала? Ты с-сдашь его?

Ника села на краешек кровати, обуздав странный порыв – прикоснуться, погладить, утешить. Вместо этого она скрестила руки на груди.

– Ну я же не блюститель закона. Мне плевать. Говорю же, что просто хочу разобраться. Вы такие заботливые по отношению друг к другу, просто идеальный тандем. Он с тобой как с хрустальной вазой обращается, даже мне это заметно. Все потому, что ты столько лет обязана хранить его секрет?

– Господи, о чем ты! – простонала Мари, отнимая подушку от лица. – У тебя нет семьи, ты не поймешь, что иногда мы не можем идти наперекор. Что есть долг… я принимаю это…

– Ни хрена ты не принимаешь, врунишка, – хмыкнула Ника, уткнувшись взглядом в шкаф. – Если бы принимала, сидела бы с ним эти дни. Долг это или еще какая херня, но он тебя предал! А ты повыпендривалась пару дней и проглотила, мол, само собой пройдет.

Мари вытерла глаза тыльной стороной ладони и села на кровати.

– Ей-богу, ты странная, – тихо сказала она.

– Ты тоже.

Ника взглянула на нее: на невинное лицо с большими оленьими глазами, такими жалостливыми и молящими, на мокрые от слез губы, раскрасневшиеся щеки. Родители, брат – они что-то сделали с ней? Неужели она по своей воле покрывает его?

– Если решишь молчать, – прошептала Мари, шмыгнув носом, – то давай и эту тему больше не поднимать.

Ника пожала плечами и закрыла глаза. Ночью Маркел сказал, что она довольствуется только логикой и не пытается разобраться в причинах поступков, потому что боится правды. Возможно, Мари была такой же: она просто знала, что ее брат должен, приняла это как данность и не хотела давать волю мыслям, возможно, опасаясь, что придет к выводам, с которыми не сможет жить как раньше.

В этот момент в спальню вернулись Стейси и Ада Блодвинг.

– И – о, ужас! – нам пришлось снова ехать в Париж, – закончила фразу новенькая и одарила блондинку широкой улыбкой.

– Просто замкнутый круг. – Стейси едва заметно закатила глаза.

– О, привет! – воскликнула Ада, обращаясь к Нике. – Сейчас ты выглядишь в тысячу раз лучше, чем ночью.

– Ночью? – удивленно переспросила Стейси.

– Да, представляешь, – с энтузиазмом затараторила Ада прежде, чем Ника успела открыть рот, – мне не спалось, и я пошла побродить по школе. Ну, знаешь, люблю иногда гулять с музыкой в ушах. Поднялась на крышу и столкнулась с ними.

– С кем?

– С ней и этим красавчиком, с которым мы завтракали сегодня. – Ада повернулась к Нике. – Вы встречаетесь, да?

– Ты про Алекса? – допытывалась Стейси.

– Ну да. – Ада коротко пожала плечами и посмотрела на Нику. – Крыша – это тайное местечко всех парочек? Мне бы заранее знать, чтобы больше не попадать в такие неловкие ситуации. – Блодвинг картинно закатила глаза.

Вся ее мимика, жесты и слова сквозили неприкрытым притворством. Что ночью, что сейчас Ада игнорировала и провоцировала собеседников и вдоволь наслаждалась их реакцией. Вот ведь дрянь!

Мари и Стейси пытливо уставились на Нику.

– Я и Маркел – вы умом тронулись? – нетерпеливо выдохнула она и взглянула на Блодвинг. – Имей в виду, не любят здесь меня, так что не перетягивай одеяло.

Ада ухмыльнулась и как ни в чем не бывало пожала плечами. Стейси села на кровати, скрестив ноги, и принялась изучать свежий номер модного журнала, периодически кидая в сторону Ники подозрительные взгляды. Ада гордо прошествовала в ванную.

– Что вы ночью на крыше делали? – прошипела Мари, наклонившись к Нике.

– Обсуждали то, о чем ты не готова говорить со мной.

– Он сам тебе все рассказал?

– Ты просила больше не поднимать эту тему.

Схватив кофту, Ника открыла входную дверь и обернулась: подняв с пола наушники, Мари продолжила их распутывать. Она улыбалась.

Алексу стоило больших трудов отделаться от соседей по комнате и провести утро воскресенья в одиночестве. Устроившись на кровати, он задумчиво перебирал содержимое увесистого конверта – подарок от Спайка. Его шпион прислал информацию о Нике Харт-Вуд накануне Хеллоуина, и то, что он нарыл, было настоящим сокровищем.

У его новенькой одноклассницы все-таки есть мать – Рита Харт-Вуд, а вот об отце Спайк ничего не нашел. Судя по свидетельству о рождении, Ника появилась на свет в Лондоне в августе 1999 года. Дженни Тейлор не врала: ее мать действительно была богата, ведь до 2007-го они жили в фамильной квартире Харт-Вудов в Мэйфейре. В три года Ника поступила в балетную школу – еще один подтвержденный факт. Спайк приложил распечатки из интернета – вырезки из статей с фотографиями. На нескольких из них была запечатлена крохотная черноволосая девочка с яркими синими глазами в пуантах и балетной пачке. Надпись под одним из фото гласила: «Юное дарование Русской балетной школы».

Алекс несколько минут всматривался в лицо ребенка и пытался соотнести его с тем, что видел изо дня в день на протяжении последних трех месяцев. На фото – милая, нежная, сосредоточенная на работе девочка; ее взгляд – живой, несмотря на странный, но, похоже, родной цвет глаз, а плечи – гладкие, без безобразных шрамов.

Алекс отложил распечатку и вытащил из конверта несколько фотографий, вложенных в лист с текстом от Спайка: «С тебя еще двести фунтов, ведь мне удалось залезть в их квартирку на Аппер-Брук-стрит. У ее мамаши был тайничок под половицей. Чудеса начинаются». Алекс ухмыльнулся. Спайк был сумасшедшим на всю голову, настоящим фанатом своего дела. Хлебом не корми, дай что-нибудь взломать, куда-то незаконно сходить, что-то найти. Он был лучшим и за три года их знакомства ни разу не попался. Талант!

На первых двух фотографиях Алекс снова увидел маленькую Нику: на одной девочка стояла у рождественской ели с красной коробкой в руках и смеялась, а на второй сидела в парке на лавочке и лучезарно улыбалась фотографу. Все бы ничего, да только глаза на фото отсутствовали: кто-то намеренно проколол их чем-то острым.

Третье фото было сделано уже самим Спайком: часть комнаты, мрачной и пыльной; мебель накрыта кусками белой ткани, на полу перед кроватью – потускневшие темные пятна. Последнее место Спайк обвел красным маркером и на обратной стороне фото сделал надпись: «Не могу знать наверняка, но похоже на кровь».

В 2007-м Рита Харт-Вуд с дочерью переехали в другой район. Спайку не удалось узнать причину. До 2014-го Ника сменила три частные школы, из первых двух ее отчислили из-за прогулов, из последней Рита забрала документы дочери в начале сентября.

«В 2014 году Рита Харт-Вуд оказалась в центре скандала, хотя дело очень быстро замяли: в ее квартире нашли труп некоего Сэма Бэрри, между прочим, женатика с солидной суммой на счету. Похоже, наша дамочка трахалась с ним. На допросе сказала, что дала Сэму ключи от своей квартиры, а когда пришла, нашла его синенького. Только есть один любопытный момент… Боже, храни облако, взломать его телефон – как два пальца. Ума не приложу, почему копы не нашли это».

С замиранием сердца Алекс перелистнул страницу и увидел распечатку переписки с неким Джейком («видимо, дружком нашего Сэмми»).

Сэм: «Бро, сегодня не жди. Подвернулся вариант».

Джейк: «Третий раз динамишь. Ты же сказал, твоя телка задержится на работе и вечером ловить нечего».

Сэм: «Забудь про телку. Нарисовался вариант получше. Дочь у нее – сука строптивая, но я нашел подход. Бро, ты даже представить не можешь, какая она на вкус. Особенно когда брыкается».

Алекс невольно смял листок, чувствуя отвращение ко всему, что только что узнал. Этот Сэм ее изнасиловал? Черт возьми, вот так поворот. «Не прикасайся ко мне», – несколько раз повторяла Ника. Теперь понятно почему. Но неужели она убила его? И как это дело замяли?

Она была странной: не по-человечески сильной, с аномальной регенерацией тела и своеобразными взглядами на происходящее.

Харт-Вуд – убийца, такая же, как я. И это единственное объяснение, почему она так отнеслась к правде о Дэвисе. Она может хоть сто раз повторять, что ее не заботят мои мотивы, но сама же наверняка знает, что не все так просто.

Значит, Ника расправилась с Сэмом и сбежала из дома. Но остается главный вопрос: зачем она здесь? Спайк указал, что Ника последние два года жила в Глазго и ходила в самую обычную школу. Он не нашел ни намека на ее принадлежность к его миру, и Алекс никогда бы не узнал об этом, если бы не видение. Ника явно лукавила, говоря о том, что ничего не хочет знать о другом мире.

Может, возвращаться она и не собирается, но все, что произошло, точно цепляет