«Один лейтенант да шесть бойцов с «винтарями» долго без нас не продержатся, – рассуждал пехотный сержант. – Мы без них тоже. Нас перебьют из танковых пушек за милую душу. Так что нужно им срочно помочь и отвлечь врагов на себя. Плотность огня по вершине значительно снизится. Пушкари снова возьмутся за дело и покончат с колонной фашистов. Потом разобьют к чёрту этот узенький мост. Тогда, может быть, мы все уцелеем».

Он посмотрел на семёрку солдат, сидевших в глубоком окопе, и приказал:

– Сергей, вставай за «максим». Ты с ним хорошо управляешься. Бери на прицел пулемётчиков, сидящих на ближайшем к нам «Ганомаге», и жди моего приказа. Ты, Константин, – он посмотрел на товарища, раненного в плечо, – не можешь стрелять из винтовки, поэтому будешь подавать ему ленты.

Перевёл взгляд на парней, притащивших три автомата и «MG 34» с коробками патронов, взятыми из коляски фашистских разведчиков. Они уже сняли с себя ненавистную форму и ничем не отличались от прочих бойцов.

«Я показал пацанам, как нужно действовать «ручником», – вспомнил сержант и приказал:

– Николай и Василий, ваша цель – вторая «коробка». Прицепите сошки к трофейной «машинке» и встаньте в левом краю нашей траншеи. Все остальные разберите фашистов между собой и лупите по ним из винтовок. Иначе они перебьют пушкарей, а потом возьмутся за нас.

Командир отделения убедился, что все его поняли. Взял потёртую «мосинку», доставшуюся ему не очень давно. Положил ствол на бруствер и добавил:

– Я стреляю по третьей машине.

Справа и слева послышались голоса пехотинцев:

– Я по четвёртой… по пятой… шестой.

«Остальной пятёрке расчётов мы не сможем никак помешать, – подумал сержант. – Хотя о чём это я? Снайперов среди нас нет. Так что из обычных винтовок мы и этих вряд ли убьём».

Как и другие солдаты, Олег посмотрел на выбранный им «Ганомаг». Увидел, что в открытом сверху кузове стоят два рослых фашиста. Один из них стреляет из «MG 34», закреплённого на кабине машины. Второй подаёт ему ленту. Оба скрыты по пояс стальными бортами.

«Расстояние полкилометра, не меньше, – прикинул сержант. – Далековато, конечно, для непристрелянной «мосинки», но что теперь делать? Нужно палить из того, что есть под рукой».

Он навёл мушку на грудь пулемётчика и стал ждать, пока с этим справятся все пехотинцы. Когда все цели были разобраны и бойцы сообщили, что наконец-то прицелились, он дал команду «Огонь!».

Загрохотали две длинные очереди, и хлопнуло четыре винтовки.

Через секунду послышался голос Сергея:

– Фрицы с первой машины убиты. Беру тех, что сидят на седьмой.

Справа сказал Николай:

– На второй теперь чисто. Беру восьмой транспортёр.

Вместе со всеми Олег тоже нажал на курок. Увидел, как его пуля ударила в борт «Ганомага» и выбила сноп коротеньких искр. Сержант передёрнул затвор. Дал поправку на полметра левее и на пару ладоней вверх. Снова нажал на курок. В этот раз пуля попала фашисту в живот чуть выше пряжки ремня.

Фриц бросил оружие и схватился руками за рану. Затем немного присел. Откинулся на спину и пропал в длинном кузове. Его место занял напарник, стоявший до этого слева. Второй номер оторвал взгляд от вершины холма и пошарил глазами по противоположному берегу. Перевёл глаза на бугор пехотинцев. Заметил вспышки от выстрелов. Нацелил свой пулемёт на новых врагов и надавил на гашетку.

Очередь хлестнула по подошве пригорка. Поднялась метров на пять и ударила поверху траншеи. Пули пробивали горки взрыхлённой земли, насыпанные по краю окопа, и со свистом летели вперёд.

Бойцы с винтовками тотчас упали на дно ходов сообщения. Вместе с ними присели солдаты, что палили из трофейного ручника. Только Сергей, скрытый щитком «станкача», продолжал бить по фашистам. Он снимал одного стрелка за другим, но стоило ему переключиться на другую машину, как раздавался крик офицеров. К опустевшему «Ганомагу» спешили другие фашисты. Вставали на место убитых и открывали огонь.

Второй номер Сергея стоял на коленях и, подняв руки над головой, продолжал подавать к пулемёту ленту с патронами. Остальные перезаряжали винтовки внизу. Высовывались наружу лишь на секунду и стреляли по транспортёрам.

То же самое делал Николай из «MG 34». Он был крепким парнем и легко управлялся с длинною «дурой», весящей более дюжины килограммов. Но вместо единственной пули он посылал во врага сразу три или четыре заряда.

Как ни мал был ущерб от такой обороны, но большая часть «Ганомагов» перестала стрелять по высотке и переключила внимание на восьмерых пехотинцев.

В пригорок ударили десятки свинцовых цилиндриков. Они впивались в невысокие брустверы. Разбивали в мелкую пыль и сметали их вниз, под ноги защитников.

Солдаты перебегали с места на место. Прятались от ураганной стрельбы и продолжали сражаться почти что «вслепую».

Командир одного уцелевшего танка заметил пальбу пулемётов с пригорка и решил помочь немецким солдатам. Ведь без поддержки стрелков «коробки» не смогут выстоять против пехоты. А её там может быть очень много. Перейдут через мост и забросают гранатами.

Он связался по радио со второй машиной и сообщил о том, что советские части атакуют во фланг. Поэтому он прекращает вести огонь по высотке с орудием и будет бить в другом направлении. Его собеседник принял такое решение и стал гораздо внимательней следить за вершиной холма.

Лейтенант РККА услышал стрельбу пехотинцев. Отметил, что пули почти не свистят над высоткой, и вновь выглянул из-за края плоской площадки. Увидел, что один танк стал разворачивать пушку к пригорку с боевым охранением.

Вернулся назад и сказал:

– Приготовиться к бою. – Пока Павел вставлял снаряд в открытый затвор, он оглядывался по сторонам и выискивал место, откуда можно ударить по проклятым «четвёркам».

«Вот только вряд ли из этого что-то получится, – размышлял офицер. – Сейчас фрицы уже наготове, и стоит им заметить орудие у края обрыва, как они начнут в него целиться. У наших наводчиков будет времени меньше. Поэтому они наверняка не успеют до выстрела снизу».

Тут он заметил оглоблю, которая отлетела от разбитого взрывом навеса. Она была толщиной в руку и с удивительно ровно обломанным краем. Видно, перебило осколком. Да и цвет у неё оказался вполне подходящим. Чёрная копоть попала на дерево и скрыла его серый оттенок.

«Солнце светит нам в затылок и левое ухо, а фашистам почти прямо в лицо. Поэтому они не заметят отсутствие жерла и будут уверены в том, что видят ствол нашей пушки. У страха глаза велики, и фрицы не станут вдаваться в детали. Жахнут как можно скорее, и вся недолга. Пока они будут возиться с зарядкой, пока уточнят сбитый откатом прицел, у нас появится толика времени. Может, успеем стрельнуть и убраться назад».

– Павел! – подозвал офицер рядового. Отвёл его в сторону и объяснил, что нужно сделать.