— Ну, — без особого тепла в голосе согласился Евахнов и сунул ладонь навстречу ладони. Сам в этот момент прикидывая: не спрятаться ли в сене? Только собаководы знают, что псы человека в сене не чуют. Может, и удастся обдурить конвоиров на халяву…

А что потом? Недосчитаются пленного, хватятся — и найдут. За этим похищением, видать, стоит серьезная организация. Раз сумели рейсовый самолет угнать неподалеку от места прибытия.[24]

— Господа, господа, не будем ссориться. Мы все делали одно дело и вместе попали в беду. Так давайте же сообща и подумаем, как быть…

— Первым делом нужно среди нас выявить стукача. Чтоб не предал. Среди нас просто обязан быть стукач. Я знаю, как такие дела делаются!

— Не хочу, не хочу, что же с нами будет…

— Нужно двери выбить — н-на! И в разные стороны — н-на!

— А у меня в чемодане справка о том, что я по вине турфирмы все-таки заразился желтой лихорадкой, несмотря на прививку. Пятьсот баксов стоила, выкинут же, сволочи…

— Я ваш большой поклонник. И, можно, сказать, ученик, — затарахтел бритоголовый, воровато озираясь. Здесь, в этой ситуации, уже не было своих: каждый сам за себя. — Ваш метод „нарываться на скандал“ я считаю верхом легального туррекета. Я его тоже попробовал. В шоп-туре по Греции за дешевыми шубами — специально купил самую дорогую. А потом нашел в Москве такую же подешевле… — Бритый мальчик имел широкий плебейский нос, выдвинутую вперед нижнюю челюсть, низкий лоб и тем не менее дураком не казался. Дело то ли в глазах, то ли еще в чем, но мальчика было трудно представить одетым в спортивный костюм.

— Ну? — сказал Евахнов из вежливости, на самом деле мучительно подыскивая возможности для побега. Задерживаться среди турмошенников он не собирался. Наперекор судьбе он собирался за оставшиеся гулькин нос дней отыскать табельный пистолет. И успеть вернуться. Чтобы посмотреть в глаза бывшему другу генералу Гулину.

А ведь курсантами они были неразлей вода. Однажды, отправленные на дальний пост зимой, они всеми правдами и неправдами добыли бутылку дешевого красного вина. Пока старший по наряду не завалился спать, прошло девять часов. Все это время бутылка охлаждалась в сугробе. А потом они в три часа ночи давились ледяным до боли в зубах вином. Закусывая против запаха луковицей. И мало того, что не получили никакого кайфа, так на следующий день оба загремели в санчасть. Воспоминание чуть-чуть остудило.

— Ну не может же быть, господа, чтобы такое им сошло с рук! Мы же в цивилизованной стране, нас должны искать! — гремел раскатистый бас. — И найти! Существуют же международные соглашения…

— По башке этим фашистам — шар-рах! Автоматы отобрать — шар-рах! Коленом по яйцам — шар-рах!

— А если стрелять начнут?

— Не хочу, не хочу…

— Не начнут.

— А если?

— Эх, зря футболку с ди Каприо[25]купил. Дурная примета оказалась…

— Стукача вычисляют так…

— Надо дать знать властям. У кого-нибудь остался радиотелефон?

— Ну, я это им так не оставлю. Мой муж — генеральный директор!

— Зря меня в этот рейс не заманивали бы, — гордо и многозначительно воздел подбородок бритоголовый. И тут же, вспомнив боль в расквашенной губе, подбородок опустил. — Я ведь печенкой чувствовал, что не надо было лететь в этом году в Бразилию. И не я один чувствовал — многие из наших не хотели. Что-то такое нехорошее тут назревает, уж поверьте профессионалу. Я вообще-то банщиком работаю, но газеты читаю. Деньги из МВФ — в Бразилию, гуманитарная помощь — в Бразилию, перенос центрального офиса Билла Гейтса — опять же в Бразилию… Но уж столько дырок в договоре с этим „Карнавал-тревелом“ оказалось, что грех было не попытаться срубить с них капусты через суд на халяву. Вот и срубил…

Наконец генерал приметил кое-что подходящее. Нет, идею проломить крышу и выбраться через верх пришлось оставить. Зато тюремщики, то ли по безалаберности, то ли по неопытности — хотя на сколько же неопытным следует быть, чтобы допустить такое? — забыли в сарае инвентарь. Аккуратно прислоненная к дощатой стене, в углу, отполированным ладонями древком вверх покоилась мотыга.

Стараясь не обращать внимания на голоса заседающих, Евахнов прислушался. Снаружи все было тихо. Стоит ли у дверей часовой?.. Ну, это можно проверить только одним способом. Хорошо бы сейчас самолет взлетел — за гулом турбин уж точно никто не услышит. Интересно, куда они „Ил“ денут? Его ж за сто кэ-мэ видать. Засекут — вот и накрылась рабовладельческая шарашкина контора. Не на металлолом же распилят?[26]

— Где мы находимся, ты знаешь? — прервал словоизлияния почитателя генерал.

— Ну-у… — протянул тот, задумчиво потеребив серебряное колечко в левом ухе, — До посадки еще оставалось минут пятнадцать, заходили по Солнцу, горы слева по борту… В общем, я думаю, мы километрах в ста восьмидесяти от Рио. Скорее всего, к юго-востоку… Да что толку с того, где мы находимся?