— Да, порошок этого металла дает ярчайшую вспышку. Ослепляет на три-четыре секунды… Абсолютно безвредно, кстати.

— Но вы ослепите и нас тоже!

— Я скомандую «lumière!» перед выстрелом; вы должны тут же зажмурить глаза… Имеющий Зуб, ты запомнил? Это важно!

— Да, хозяин…

— Каков план действий? — поинтересовался Джек.

Молодой человек нервничал, хотя и старался не показывать этого: происходящее не укладывалось в рамки привычных представлений. Он, юноша из хорошей семьи, блестяще образованный, вот-вот должен был стать соучастником похищения, словно какой-то Ринальдо Ринальдини! Мюррей украдкой покосился на Сильвио. Наставник отнюдь не выглядел обескураженным, напротив: в уголках рта Фальконе залегли жесткие складки, добродушное и немного рассеянное лицо его в одночасье преобразилось, став волевым и решительным.

— Мы просто вломимся в его квартиру. Как только я увижу Инкогнито — стреляю; остальное сделает мой телохранитель. Сильвио, вы пойдете замыкающим. Мсье Мюррей… — Легри на мгновение задумался. — Думаю, вам лучше будет остаться снаружи. Подстрахуете нас на тот маловероятный случай, если наш фигурант вдруг сумеет выбраться через окно.

Джек хотел было возразить, но наставник незаметно сжал ему ладонь.

— Итак, господа, все готовы? Имеющий Зуб, ты взял все необходимое?

Неандерталец молча продемонстрировал моток сыромятных ремней и тряпицу.

— Вперед, господа!

Мистер Инкогнито проживал в мансарде, в одном из старых домов неподалеку от университета. За полквартала к членам Ложи присоединился уже знакомый господин в котелке и гороховом пальто — вынырнул из подворотни, с угодливой улыбкой заглядывая в глаза Легри.

— Почему вы здесь? — буркнул француз.

— Не извольте беспокоиться, дом сторожат Франтишек и Штычка, я полагаюсь на них, как на самого себя!

— Карета готова?

— Подадим, как только прикажете, к самым дверям. В наилучшем виде!

— Хорошо. Проводите этого господина к черному ходу, — француз кивнул на Мюррея. — Мы войдем через главный.

Заняв, как ему показалось, удобную позицию возле ниши со статуей, Джек зябко поежился. Неподалеку попыхивал цигаркой один из филеров, нанятых Легри, — толстяк с непроизносимой шипящей фамилией. Уже совсем стемнело; фонари здесь стояли редко, и пятна тусклого голубоватого света лишь подчеркивали глубокую темноту меж ними. Джек поднял взгляд. В окне мансарды еле теплился огонек; должно быть, там горела свеча. Еще минута-другая, и неандерталец вышибет дверь…

Вспышка ярчайшего изумрудного сияния вспорола пражскую ночь. Вот это да, восхитился Мюррей; он решил было, что видит действие ослепляющего револьвера француза. Но свечение продолжало бить по глазам, более того — с домом творилось нечто невероятное: верхний этаж и крыша делались прозрачными, таяли, словно кусок сахара в чашке горячего чая! Зеленое зарево пробило атмосферу, отразилось от низких туч — и там, среди клубящихся облачных масс, развернулся исполинский Знак. Он менял форму, усложнялся, раскладывался, словно чудовищная китайская головоломка, вращаясь сразу по нескольким осям… Невиданное зрелище сопровождалось протяжными, стонущими звуками — словно в небесах настраивался невиданный трубный оркестр… Редкие прохожие замерли в изумлении, кое-кто упал на колени. Стоящий неподалеку филер выронил окурок и быстро забормотал что-то по-славянски, дрожащей рукой осеняя себя крестным знамением. Поборов оцепенение, Джек сделал было шаг вперед — но мостовая вдруг заколыхалась, пошла волнами, словно болотный зыбун! «О господи, — в панике подумал Джек, — да что же это за светопреставление, сейчас дома начнут разваливаться, и меня погребет под обломками». Но мостовая колыхнулась еще раз — и замерла. В один миг все стало, как прежде, и ни единого куска штукатурки не отслоилось от древних стен…

Мюррей, не чуя ног, ворвался в дом и побежал вверх по лестнице. Второй этаж… Третий… Вот, наконец, и последний: выбитая, повисшая на одной петле дверь — и негромкие голоса изнутри.

— Господи, Джек! Что случилось?! — Фальконе тревожно смотрел на него поверх очков.

— Вы меня спрашиваете?!! — опешил молодой человек.

— Гм… Ну да… Вы что, видели кого-то?

— То есть как?! Да здесь такое творилось — здесь, у вас! Этот зеленый огонь… Как вы не ослепли?! У меня до сих пор пятна перед глазами.

— О чем вы?! — Легри и Фальконе недоуменно уставились на него.

— Судя по всему, квартира пуста по меньшей мере день! — Тон француза не оставлял сомнений: кому-то из филеров придется за это поплатиться. — Чашка с остатками утреннего кофе на столе, кофейник давно остыл. Ну, так что вам привиделось?

Запинаясь, Джек пересказал произошедшее в последние минуты. Легри и наставник обменялись долгими взглядами.

— Значит, он все-таки был здесь, — прошептал Сильвио.

— Да что же тут случилось, во имя всех святых?!

— Мы ничего не видели, — мрачно отозвался Легри.

— Как такое может быть?!

Француз не удостоил его ответом; он зажег свечу и принялся перебирать лежащие на столе бумаги. Мюррей мельком бросил на них взгляд. Похоже, что-то связанное с астрономией: рисунки, схемы планет, движущихся по орбитам, математические расчеты… И тут же — раритетная Страбонова «География», старинные гравюры с изображением горних сфер, брошюры Географического общества.

— Вы тоже ничего не видели! — внезапно сказал француз. — Слышите, юноша? Ничего!

— Господи! Да половина Праги… — нервно рассмеялся Джек.

— Прага меня не волнует. Я говорю о вас, понятно?

— Конечно, как скажете, сэр. Но…

— Джек, вы помните основные принципы нашей организации? — тихонько спросил Сильвио Фальконе. — Помните клятву каменщиков?

— Послушание и молчание… — вздохнул Джек.

— Именно.

— Некоторые из этих тоннелей древнее самого Лондона, — сообщил Мусорная Голова.

Жестяной шахтерский фонарь со скрипом качнулся на проволочной ручке. Тусклое пятно света скользнуло по осклизлому камню, гротескные тени заметались туда-сюда.

— Далеко ли они тянутся? — полюбопытствовал Озорник, стараясь дышать через рот.

— Как знать… Говорят, в прежние времена можно было пройти из Лондона в Корнуолл, ни разу не выбираясь на поверхность. Многие ходы нынче осыпались, многие забыты или замурованы, а некоторые просто слишком опасны… Есть такие места под землей, куда не следует соваться.

— Что же там такого? — спросила Ласка.

— Люди пропадают. Забредет, бывало, кто-нибудь — и с концами…

— Почему?

— А этого никто не знает, леди, и узнать не стремится — по крайней мере, из нашего народа. Зачем? Времена Тюдоров прошли, и нам больше не надо прятаться под землей — бродяжничай в свое удовольствие, тебе никто слова не скажет. Ну, разве что подержат немного в участке… Но иной раз все же возникает нужда пройти куда-нибудь скрытно.