«Прокладки» потрясенно молчали. Наконец одна из них, Бибби, немного оклемавшись, отважилась подать голос:

— А дальше что было? Почему Ты больше не читаешь?

— А больше ничего нет, — сказала Саския и, перевернув листок, продемонстрировала своей аудитории его девственно-чистую обратную сторону.

— Кто бы это ни писал, порядочные люди так не поступают, — проворчала Феба. — Пусть автор встанет и расскажет нам, чем кончилось дело.

— Нет, не надо вставать! — запротестовала «козья морда». — Мы сами должны отгадать, кто это был.

— Я знаю, кто это сочинил, — сказала Саския, всматриваясь в написанные знакомым почерком строки и хитро улыбаясь. — Более того, мне даже кажется, я знаю, когда все это случилось.

Одетта побледнела. Она как-то не подумала о том, что Саския может догадаться, кто написал эту историю, и протянуть ниточку к реальному событию, имевшему место на вечере в «РО». Оставалось только надеяться, что Саския не поймет, кто скрывается в ее писульке под псевдонимом Джонатан.

— Это ведь твоя исповедь, не так ли? — спросила Саския, посмотрев на Одетту блестящими от возбуждения глазами.

Одетта небрежно кивнула.

— Все это было очень, очень давно, — торопливо сказала она.

— Разумеется, — хихикнула Саския. — На прошлой неделе, к примеру.

— Ну и дела! — присвистнула Феба. — Давай рассказывай. О том, в частности, как отреагировал твой бывший, когда тебя увидел.

Одетта отхлебнула красного вина и обвела взглядом комнату. Вокруг были напряженные лица и округлившиеся от любопытства глаза. По ее мнению, сейчас она более всего походила на вожака отряда скаутов, который на привале рассказывает своим подопечным у костра страшные истории. Но закавыка была в том, что она терпеть не могла рассказывать что-либо на публике, а уж врать — тем более.

— Да никак не отреагировал, — ровным голосом сказала она. — Сидел в машине как дурак, а когда мы вернулись в дом, завел мотор и уехал.

Конец рассказа показался «прокладкам» суховатым и лишенным драматического накала. По этой причине они разочарованно загудели, словно мухи, которых отогнали от тазика с вареньем.

— А этот твой Джонатан… — протянула Феба, наливая себе вина. — У тебя с ним серьезно или так — просто трахаетесь от случая к случаю?

— Не знаю, что и сказать, — пробормотала Одетта, а потом торопливо добавила: — Я это в том смысле, что еще не решила, какие отношения меня больше устраивают.

— В любом случае, Одетта, ты оказалась в весьма пикантной ситуации, — рассмеялась Саския, а потом, к большому для Одетты облегчению, достала из цилиндра следующую бумажку и снова приступила к чтению: — «Мы занимались этим на диване, а вокруг сидели на задних лапах лабрадоры и пристально на нас смотрели…»

Так себе была история — ничего особенного. Но Одетта, благодарная судьбе за то, что «прокладки» наконец от нее отстали, откинулась на спинку кресла и стала покорно слушать вместе со всеми очередную исповедь.

— Чем это пахнет? — спросила вдруг Феба, принюхиваясь.

— Вот это да! — воскликнула Арабелла, устремив взгляд на бедра Одетты. — Она у нас такая сексуальная, что у нее даже низ живота дымится!

— Господи! — Одетта, а вслед за ней и все остальные дамы повскакивали с места. Вылетевший из камина крохотный кусочек тлеющего дерева попал Одетте точно в промежность и прожег в ее кожаных брюках дырку.

— Ты не обожглась? — обеспокоенно спросила Феба.

— Да нет, все нормально, — сказала с пылающим от смущения лицом Одетта, пытаясь оценить причиненный ее гардеробу ущерб. — Просто мне надо пойти переодеться.

Переодевшись и вернувшись в гостиную, Одетта ничьих исповедей больше не слушала, а задумалась о собственных проблемах. Все ее помыслы были сосредоточены на Калуме. Хотя история на заднем дворе завершилась совсем не так, как она описала, она страстно жаждала ее продолжения.

Проснувшись с рассветом, Одетта натянула на себя спортивный костюм и отправилась на пробежку. Дорожки вокруг старинного особняка были размыты дождем, и ее ноги при каждом шаге погружались чуть ли не по щиколотку в жидкую грязь. Неожиданно повалил мокрый снег, все вокруг потемнело. На душе у Одетты тоже было невесело: она не уставала корить себя за допущенные ею ошибки. Во-первых, сбежав от Калума, она проявила не принципиальность, как ей тогда казалось, а самую обыкновенную трусость. Во-вторых, она позволила Флориану Этуалю одержать над ней верх и вытеснить ее с руководящих позиций в ее же собственном ресторане. И в-третьих, незачем было разыгрывать из себя умудренную любовным опытом женщину, стараясь угодить кучке избалованных и пресыщенных жизнью девиц. Своим человеком в этой компании она все равно никогда бы не стала и, что самое главное, не очень-то к этому и стремилась.

Гонимая порывами ветра, мокрым снегом и своими печальными мыслями, она прибавила шагу, желая побыстрей добраться до укрытия. На удивление, старый дом уже не казался ей таким зловещим и мрачным, как вчера. Теперь он представлялся ей чем-то вроде благодатного оазиса, где можно было обсушиться и отогреть у огня занемевшие от ледяного ветра руки.

На кухне толпились задумчивые с похмелья «прокладки», одетые в толстые халаты, разноцветные пижамы и ручной вязки шерстяные носки. Все они, как по команде, подняли глаза и с ужасом на нее посмотрели.

— Где ты была? Мы думали, ты все еще нежишься в постели, — проквакала Бибби, узнать которую в стеганом мужском халате и натянутой чуть ли не до самых глаз шерстяной шапке было довольно трудно.

— Я бегала, — сказала Одетта, едва не щелкая зубами от холода. — Ну а теперь собираюсь принять душ.

— А здесь нет горячей воды! — радостно сообщила ей Арабелла. — А чтобы ее нагреть, потребуется несколько часов.

Сотрясаясь всем телом от озноба, Одетта прошла к себе в комнату и сняла пропитанный ледяной водой и потом тренировочный костюм. Поскольку ее кожаные брюки были безнадежно испорчены, она надела джинсы и красный пушистый свитер и вдруг почувствовала, что ей ужасно хочется сию же минуту оказаться дома. Постоять с четверть часа под упругими струями бьющего с потолка горячего душа, надеть на себя шелковый японский халат и забраться в чистую постель. Но поскольку об этом оставалось только мечтать, она зашла в первую попавшуюся ванную комнату, вычистила зубы и плеснула ледяной водой в лицо.

Спустившись на кухню, она застала там одну только Фебу, которая допивала кофе из жестяной кружки. Одетта попыталась было зажечь газовую плиту, чтобы подогреть чайник, но у нее ничего не получилось.

— Газ кончился, — спокойно констатировала сей печальный факт Феба. — Хочешь, допей мой. — Она протянула Одетте свою кружку и спросила: — Ты верхом ездишь?

— Никогда не пробовала, — ответила Одетта. Как-то раз ей пришлось кататься на ослике, но вряд ли это можно было назвать полноценной верховой прогулкой.