Зная, что Йен и Сид будут болтать минимум четверть часа, Эльза со всеми удобствами устроилась на унитазе и прикрыла глаза. Связанные с открытием «РО» события утомили ее больше, нежели она ожидала, и она до сих пор испытывала во всем теле неприятную слабость. Кроме того, она беспокоилась за Одетту, что тоже не облегчало ей существования. Она не могла отделаться от мысли, что Одетта все еще находится под впечатлением, будто Калум Форрестер перевез своих гостей из «Клиники» в «РО» по собственной инициативе — для того, в частности, чтобы сделать паблисити ее ресторану. Эльза же считала, что Калум — по какой-то непонятной для нее причине — хочет Одетте зла и плетет в этой связи вокруг нее и ее детища какие-то темные интриги. Решив во что бы то ни стало распутать этот клубок, Эльза спустила воду, открыла кран, вымыла руки и вернулась в гостиную.

Йен втиснул подсолнухи в большую ярко-розовую вазу. Сочетание цветов было потрясающим. С минуту понаблюдав за этим буйством красок, Эльза повернулась к Йену и спросила:

— Почему ты не дал мне попрощаться с матерью? Она сейчас в беде — ее арестовали за вождение в нетрезвом виде и грозят отобрать права.

Прежде чем ответить, Йен еще некоторое время возился с подсолнухами.

— Она мне все рассказала.

— Ты спрашивал ее насчет денег? — Эльза пристально посмотрела на Йена.

Он пожал плечами:

— Ведь это ты рассказала ей о доме. А меня она просто спросила, почему мы, если нам этот дом так приглянулся, не дали принципиального согласия агенту. Ну я и сказал, что дом нам не по карману.

— Ах ты гад! — воскликнула Эльза. — Разве ты не знаешь, какие у меня с матерью отношения? У нас с ней все так зыбко, неопределенно… И вдруг ты заводишь с ней разговор о деньгах! Ужас!

— Я у нее ничего не просил. Она сама мне предложила! — взревел Йен. — Что я должен был ей сказать? Что ее дочь — гордячка и презирает деньги?

Эльза была неприятно удивлена. До сих пор Йен с ней в таком тоне не разговаривал. Более того, когда возникала опасность ссоры, он всегда старался уладить дело миром, побыстрее спустив все на тормозах.

— Ты прекрасно знаешь, почему я не хочу брать у нее деньги. — Она пыталась говорить спокойно, не повышая голоса, но ее голосовые связки звенели от ярости, как рояльные струны. — Нельзя ей позволить проникнуть в нашу семью с помощью подкупа. Не хватало еще, чтобы она стала петь нашему ребенку похабные песенки ее разлюбезного Джоба!

— Ничего этого ей не надо! — рявкнул Йен, ударяя в сердцах кулаком о створку двери. — Разве ты не понимаешь, что она просто-напросто хочет нам помочь? К тому же это заем, который мы со временем ей выплатим.

Эльза была в отчаянии.

— Мы ведем речь не о какой-нибудь сотне фунтов, а о пятидесяти тысячах! Да мы не расплатимся с ней до конца жизни.

— Когда я продам издательству свой роман…

— Йен, будь реалистом! Твой роман и все, что ты с ним связываешь, — это дым, мираж! Мечта!

Хотя в лице Йена ничего не изменилось, Эльза поняла, что совершила непростительную ошибку — нанесла ему удар в самое чувствительное место. Причем кулаком, сбросив белые перчатки.

— Да, мечта, — едва слышно произнес он. — Приобрести дом — тоже моя мечта. Но эта мечта может осуществиться.

— Только не с помощью денег моей матери!

— А ты о ребенке подумала? — Йен посмотрел на ее вздувшийся живот. — Уверен, ему понравилось бы жить в просторном, удобном доме. Но из-за твоей проклятой гордости он будет вынужден прозябать в тесной и сырой клетушке!

Удар ниже пояса. И какой болезненный! Тут уж впору не кулаками размахивать, а доставать ножи и кастеты.

Они выясняли отношения не меньше часа и замолчали только тогда, когда наговорили друг другу всяких мерзостей, которые не только высказывать, но и держать в уме-то не стоило. Потом Эльза перешла от слов к делу и стала швыряться в своего возлюбленного книгами, подушками, коробками из-под обуви, а под конец метнула в него вазу с подсолнухами. Йен оборонялся, закрываясь от летевших в него предметов стулом.

Они окончательно пришли в себя, только когда услышали из-за двери вопли соседей. Те кричали, что у них протечка и квартиру внизу заливает.

— Бог мой, я забыла выключить воду! — всплеснула руками Эльза и помчалась в ванную комнату. Йен открыл дверь и стал объясняться с соседями.

— Соседи. Вот самый веский аргумент, которому ты ничего не в силах противопоставить, — сказал, улыбаясь. Йен, когда Эльза, закрутив краны и собрав воду тряпкой, вернулась в комнату.

— Я знаю, — вздохнула Эльза. — Видно, придется нам все-таки переезжать.

Одетта не уставала удивляться тому, как гладко, без сучка и задоринки проходила ее встреча с Калумом. Он и словом не обмолвился о поцелуе на заднем дворе «РО», вошел к ней, широко улыбаясь и с протянутой для рукопожатия рукой. Он без споров соглашался со всеми ее просьбами и пожеланиями и, более того, сам предложил ей услуги человека, которого она мечтала заполучить с самого начала, — шеф-повара Флориана Этуаля.

— Так бы сразу. А то твой хваленый Ферди ушел в запой и все больше отлеживался у меня в кабинете.

— Да, с Ферди вышла неувязочка. Но кто мог подумать, что он такой ненадежный тип? Взял — и напился!

— Насколько я знаю, Ферди регулярно напивается на протяжении последних нескольких месяцев, — сказала Одетта, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. Она не хотела слишком уж изводить Калума упреками, тем более в этот день он вел себя просто идеально.

— Флориан ничего не сказал мне о тяге Ферди к крепким напиткам. Похоже, Фло и сам об этом не знал и сейчас жутко на него злится. Очень может быть, он согласился взяться за твой ресторан, потому что испытывает перед тобой чувство вины. Не отказывайся от его услуг, сестричка. Разве ты не понимаешь, какую выгоду тебе сулит его участие в деле?

— А что он хочет за это получить?

Калум, не сводя с Одетты глаз, куснул свой наманикюренный ноготь и сказал:

— Десять процентов прибыли.

— Мы не можем себе этого позволить.

— Разумеется, потому что никакой прибыли пока нет. Но он готов вместе с нами дожидаться того благословенного дня, когда ресторан начнет приносить доход. Так что приход Этуаля никаких вложений не потребует, зато привлечет в ресторан толпы поклонников его кулинарного таланта.

— Кстати о вложениях. Калум, нам очень нужны деньги. Очень. — Она продемонстрировала ему толстенную пачку счетов. — Поставщики требуют немедленной оплаты, а на счету у меня пусто, и висит долг, выражающийся шестизначной цифрой. В скором времени банк не захочет иметь со мной никакого дела.

— Не страшно, — холодно улыбнулся Калум. — Я сделаю соответствующие распоряжения, и к концу дня деньги тебе переведут.