тех, первых, встреченных ранее. Все были одеты в какие-то ветхие засаленные лохмотья.

«Чего они ждут? — подумал Тони. — Или давно не видели приезжих? Им, наверное, в диковинку каждый новый человек».

Тони спустился с крыльца, подошел к людям, спросил одного, не знает ли он, где найти Лиззи Кроуфорд; но тот ему ничего не сказал, только глаза его странно загорелись.

Тони удивленно посмотрел на другого человека, на третьего. Худые землисто-серые лица, глубокие провалы под глазами, у некоторых кожа в струпьях.

«Да они больны! — подумал Тони, когда увидел, как у одного из мужчин с кончиков губ стекла длинная вязкая слюна. — В самом деле, городок заражен какой-то холерой. Неспроста все, кого он ни встретил в Уинхеде, не советовали ему сюда ехать. Но Лиззи. Неужели и она больна? Или умерла?»

В голове Тони все спуталось. На войне он и мысли такой допустить не мог, но когда последние полгода от Лиззи не пришло ни строчки, Тони стал опасаться, что она забыла его, устала ждать, нашла себе другого. Их ведь так много вокруг — молодых, предприимчивых, бесшабашных. Может, на такого Лиззи и клюнула? А может, устав ждать, вышла замуж…

Так Тони думал там. Думал и допускал всё. Всё, кроме смерти. Теперь же не сбрасывал со счетов и подобный исход. Разве не видно по этим несчастным, что они заражены какой-то страшной неизлечимой болезнью? Разве может нормальный, здоровый человек глядеть такими осоловелыми глазами, если он только не пьян, не уколот или не измотан до невозможности?

А ведь и тогда, когда Тони вошел в Лиссонвилль, и сейчас выражения лиц этих людей ничуть не изменились. Они как были, так и остались непроницаемыми. Глаза затянуты поволокой и продолжают туманиться. А один из них даже так коварно ухмыльнулся, что Тони невольно отшатнулся и больно ожегся о крапиву, впутавшуюся в низкие ветви сирени.

Тони стало не по себе. Он не боялся этих людей, но чувствовал, что надо быть с ними настороже. Поступки сумасшедшего непредсказуемы.

Может, потому на него смотрели в Уинхеде, как на помешанного, ведь он так настойчиво рвался в это пекло!

Тони заколебался: у кого узнать, где сейчас Лиззи, может, ей все-таки удалось выбраться отсюда и уехать? Не могла же она после смерти матери сиднем сидеть в этой накаляющейся среде?

Тони решительно направился к церкви. Там, в центре, думалось ему, он скорее разыщет хоть одного нормального человека и расспросит его обо всем.

Толпа, как привязанная, потянулась за Тони, но держалась поодаль, на расстоянии, непонятно чего выжидая.

«Словно волки», — подумал Тони, ни на минуту не спуская с них глаз.

Еще издали он увидел знакомое кафе с огромной выцветшей надписью «Томас Пейн». Лиззи раньше работала там, значит, Томас Пейн должен знать, куда девалась девушка. Кто же, как не он?

По узкой извилистой тропинке Тони свернул в сторону кафе. У входа, сложив крест-накрест руки на широкой груди, стоял сам хозяин. Тони еще помнил его. Томас Пейн по-прежнему оставался крупным и крепким мужчиной.

Увидев Тони, он, казалось, никак не отреагировал на его появление, даже бровью не повел, но, заметив семенящую за Тони толпу, округлил спину, опустил руки, сжал свои огромные кулаки и грозно зыркнул на пришельцев. Те остановились, не решаясь двигаться дальше, но Пейну этого, видно, было недостаточно: он неожиданно рявкнул «Пошли вон, псы!» — и толпа сразу поредела, а вскоре и совсем рассосалась по укромным углам.

Тони удивился, но не изменил своего решения. Подойдя к Томасу Пейну, хотел было расспросить о девушке, как вдруг увидел за его спиной за стеклом кафе саму Лиззи. Она стояла оцепенело и смотрела прямо на Тони.

«Лиззи! Лиззи!»- застучало в мозгу Тони, и он едва сдержался, чтобы не кинуться к ней. Что-то удержало его. Что, он и сам понять не мог, но чувствовал, что поступает правильно, не бросаясь ей навстречу. Да и обминуть Томаса Пейна, этого верзилу из верзил, ему удалось бы вряд ли. Тот возвышался перед ним настоящим исполином.

«С таким долго придется возиться», — подумал Тони и снова посмотрел за стекло кафе, но Лиззи уже исчезла.

Неужели не признала?

Томас Пейн окинул Тони, как ему показалось, оценивающим взглядом: как живодер оценивает качество живности перед убоем.

Тони постарался отвлечься от навязчивых мыслей. Ему вдруг захотелось встретиться с Лиззи наедине. Куда бы отправить Пейна?

Тони спросил:

— У вас небольшой городок, такой, что, наверное, и переночевать негде?

— Отчего же негде? — посмотрел на него высокомерно Томас Пейн. — У меня неподалеку есть номера, вы можете снять один и заночевать.

— Замечательно! — не скрывая радости, выпалил Тони. Вот и подвернулся случай сплавить Пейна подальше. — Тогда, может, вы приготовите его мне? Прислуга у вас, надеюсь, есть?

— Я пришлю вам свою жену, — произнес Томас Пейн. — Номер одиннадцатый: он самый теплый. Подождите возле него, Лиззи не замедлит явиться. Надолго вы к нам?

— Еще не знаю. Может, на день, может, на больше. Как справлюсь с делами.

— С делами? — ухмыльнулся Томас Пейн. — Какие в нашем тихом городке могут быть дела?

— Я должен встретиться здесь с одним человеком, — не моргнув, соврал Тони. — Мы договорились. Он скоро подъедет. Может, завтра.

— Что ж, дела это хорошо. Одиннадцатый номер. Ступайте наискосок. Моя жена долго не задержится.

Томас Пейн повернулся и скрылся в кафе.

«Лиззи! Лиззи! — кипело в мозгу Тони. — Неужели она стала женой этого увальня Пейна? Не смогла дождаться меня или случилось что-то серьезное?»

Тони не знал, что и думать.

Все гостиничные домики были на одно лицо, отличаясь лишь небольшим, прибитым на углу, номерком. Тони без труда нашел одиннадцатый и стал с нетерпением дожидаться Лиззи. Он надеялся, что она придет одна и он сумеет без помех поговорить с ней.

Минут через пять девушка появилась из-за угла кафе и не спеша стала приближаться. Тони был на пределе: это была она, его Лиззи, и хотя внешне несколько изменилась — осунулась, потемнела, — он узнал бы ее из тысячи. Разве можно