Машина стояла там, где они её оставили, около задней стены собора, и увидеть её в эту минуту было ужасно приятно.

– Смотри-ка, не украли твой автомобиль, – влезая внутрь, удивился Цыпа. – Ты даже двери не запер – так и стояла тачка открытая. Ничего не взяли – ни сумок, ни перчаток. Есть, выходит, на земле места, где люди честные живут.

– Разумеется, есть, – согласился Вадим. – Но я не уверен, что мне хотелось бы остаться в таком месте надолго.

Одолев крутой подъём, поднялись на гору, и Цыпа решил, что всё плохое осталось уже позади, – наконец можно позволить себе расслабиться. Включил приёмник и, поискав в эфире, нашёл подходящую музыку. Это был Вагнер, и они гнались за валькириями, игравшими с ними в догонялки. Быстрая небесная кавалерия подпускала их почти вплотную и, зависнув на несколько мгновений над машиной, отрывалась опять.

Валькирий напугала джазовая мелодия, зазвучавшая в телефоне, – они рванули резко в вышину и растворились в ночном небе.

– Мы уже подъезжаем к отелю, – взяв трубку, отозвался Вадим. – Ты нас не видишь? Посмотри в окно.

Манго вышла их встречать и, кутаясь в шубу, стояла на крыльце и ждала, когда Вадим развернётся и поставит машину.

– Где вы взяли эту колымагу? – спросила она.

– Купили по дешёвке у турок, – целуя её в щёку, ответил он. – А чего ты такая пасмурная? Случилось что-то?

– Случилось, – кивнула она. – У нас тут смерть.

Это была работа, нескончаемая работа, почти без отдыха и сна, и, не жалея себя, она отдавалась ей целиком.

В пять утра уже была на ногах и, спустившись на первый этаж, будила кухарку и остальной персонал.

Из подвала поднимали ящики с овощами, и приставленный ею к кухне русский парень начинал чистить картошку. Зевая во весь рот, заспанная девица принималась крошить капусту. Кухарка замешивала тесто для пирога. А она всем помогала и следила попутно за тем, как они расходуют продукты. Слишком уж быстро всё исчезало – мука, масло, сливки – и это стоило немалых денег.

Они очень дорого ей обходились, эти прожорливые калеки, которых Манго привезла в Европу, – нужно было с ними определяться.

Теребила Вадима, и он её успокаивал:

– Всё идёт как надо. Скоро проблема будет решена.

– Решай поскорей, – просила она. – Они пока ещё не освоились, им всё тут в новинку – природа, местные порядки. Но скоро привыкнут и начнут требовать, чтобы их лечили.

– Да, их нужно ублажать, – соглашался он. – Кормить и развлекать.

– Это ужасно, – тяжело вздыхала Манго. – Когда продукты кончатся, они возьмутся за нас.

Они просыпались, учуяв запах сдобы, долетевший из кухни, и сразу же спускались в кафе. Пили молоко, ели булочки и ждали с нетерпением момента, когда появится пирог.

Она приносила огромное блюдо, на котором лежал нарезанный на куски пирог, и все брали две или три порции.

Пили кофе и чай и, позавтракав, возвращались в свои номера. Часть уезжала в город, а те, кто не находили для себя в этих поездках ничего интересного, проводили целый день в кровати.

Манго садилась в машину, и муж кухарки отвозил её в город, на рынок. Здесь всё было гораздо дешевле, чем в магазинах, и она с удовольствием бродила между торговыми рядами. Покупала фрукты и сыр и, торгуясь отчаянно с продавцами, добивалась существенных скидок.

– Сколько вы за это заплатили? – забирая продукты, спрашивала кухарка.

– Десять евро, – отвечала она.

– Очень дёшево, – говорила кухарка. – Вы хорошо умеете покупать, госпожа хозяйка.

– Не нужно меня так называть, – просила Манго. – Отель не принадлежит мне, и я никакая не хозяйка, а всего лишь арендатор. Во всяком случае, пока.

– Он обязательно будет ваш, – говорила убеждённо кухарка. – Я точно знаю.

Она ей не очень нравилась, эта немка. С её неопрятными длинными волосами. С маковыми булочками и с картофельными пирогами. С тушёной капустой и с баварскими колбасами.

Всё это, разумеется, очень сытно, и такая кухня вполне устраивает публику, которая населяет отель сейчас. Но когда здесь появятся люди с деньгами, они захотят потратить свои бабки на что-то более неординарное. На осетрину и перепёлок, например, и повара тогда понадобятся другие.

– Как ты думаешь, Солодов, поедут сюда олигархи? – Манго вышла из ванной вся распаренная, с мокрой головой и, оставляя на паркете влажные следы, пошлёпала к зеркалу. – Чем их можно привлечь?

– Вот этим самым. – Он подошёл к ней сзади и, высунув язык, стал слизывать с её спины капельки воды. – Сосудом, до краёв наполненным грехом.

– Перестань, – оттолкнула Манго его от себя. – Я намылась, а ты меня сейчас всю перемажешь.

Она взяла фен и, подсушивая и подкручивая рыжие локоны, стала делать себе причёску.

– К красивым бабам грязь не прилипает. – Доктор взял лежавший на столе журнал и показал ей фотографию балерины. – Нужно пригласить сюда несколько таких штучек, и пусть они покувыркаются в снегу. В голом виде, разумеется. Останется только их заснять и разослать фото по разным изданиям.

– Деньги, – вздохнула она. – На это нужно много цветных бумажек, и мы не научились пока их рисовать. Только тратить.

Покончив с причёской, она стала намазывать кожу кремом, и доктор помогал ей, растирая мазь на спине и плечах.

– Вадим опять отправился в казино, – доложил Солодов.

Она молча посмотрела на него и, никак не отреагировав на его сообщение, начала красить себе глаза.

– Ничего такая, да? – Оглядев себя в зеркале, она не нашла никаких серьёзных изъянов. – Вроде бы и не сплю, и дёргаюсь всё время, а рожа всё равно гладкая.

– Ты ему не нужна, – сказал Солодов. – Он спустит все твои деньги, а потом проиграет тебя.

Манго достала из сумки мобильник и, набрав номер, услышала фразу, которая всегда приводила её в ярость: «Телефон абонента отключён или находится вне зоны досягаемости».

Отшвырнула телефон и, вывернув из сумки гору тряпок, отложила в сторону серую юбку и пиджак.

– Как тебе нравится мой новый костюмчик? – прикладывая к себе пиджак, спросила она. – Я буду в нём выглядеть как настоящая директриса. Жутко злая директриса-крыса, и лучше ко мне не приближаться. Я могу укусить.

Доктор подошёл к окну и, отдёрнув штору, увидел, что несколько человек стоят у ворот и горячо обсуждают что-то. Там лежал какой-то тёмный предмет, и, присмотревшись, он смог разглядеть торчавшую из сугроба лапу и лохматый хвост.

– Чёрт бы её подрал, – выругался он. – Это собака, и кажется, она мёртвая.

– Какая ещё собака? – не поняла она.

– Тот пёс, который носился всё время по двору, – объяснил Солодов. – Ты про него говорила, что он слишком громко лает и действует тебе на нервы.