На часах всего шесть часов, но Жан-Люк заваривает кофе и начинает мыть посуду, оставшуюся со вчерашнего ужина. Он открывает кран и слышит, как по их улице едет автомобиль.

Мужчина подается вперед, прижимаясь лбом к стеклу, и следит глазами за машиной. Она подъезжает ближе и замедляется. Теперь он отчетливо ее видит. Сине-белая. Он глубоко вздыхает, отходит от окна, пытается выровнять дыхание. Полицейская машина? В шесть часов утра? Мурашки бегут у него по шее, затем по затылку. До него доносится визг тормозов, и что-то подсказывает ему, что машина остановилась под дубом. Он встает сбоку от окна, выглядывая наружу и ожидая, кто из нее выйдет.

Из передних дверей выходят два офицера. Он узнает коренастую фигуру Брэдли, который вылезает с заднего сиденья.

Шарлотта и Сэм все еще спят. Жан-Люк бы очень не хотел, чтобы их вот так разбудили, поэтому он выходит из кухни в коридор, отпирает замок входной двери, слегка приоткрывает ее. Ждет.

Офицеры смотрят на часы. Один из них пожимает плечами, затем они расходятся, давая Брэдли место в середине, пока сами приближаются по садовой дорожке к дому.

Пульс стучит у него в висках, он открывает дверь и показывает им, что стоит на пороге, прежде чем они успевают позвонить в дверь.

Все трое мужчин, похоже, удивлены.

– Доброе утро, мистер Боу-Чемпс.

Брэдли смотрит на него из-под своих густых бровей.

– Здравствуйте.

Жан-Люк задерживает дыхание.

– Мы хотим, чтобы вы проехали с нами в участок для дальнейшего допроса.

Жан-Люк прислоняется к двери в поисках поддержки. Он выдыхает, в его ушах раздается глухой стук.

– Зачем?

Внезапно они оказываются внутри. Офицер пониже закрывает за собой входную дверь. Жан-Люк делает шаг назад. Теперь они в его доме. Как он позволил этому случиться?

– Мистер Боу-Чемпс, тут неподходящее место для разговора. Вы должны проехать с нами в участок.

Жан-Люк отворачивается от них и смотрит на лестницу, мысленно представляя спящих Шарлотту и Сэма. Он снова поворачивается к посетителям.

– Вы не могли бы подождать снаружи? Я не хочу тревожить свою семью.

Высокий офицер открывает входную дверь, и они выходят.

– Десять минут.

Жан-Люк повернулся к лестнице, схватился за перила и стал подниматься, подтягиваясь на одну ступеньку за раз. Что им известно? Его сердце начинает биться чаще, когда он представляет себе, что они могли откопать.

Когда он входит в спальню, то видит, что Шарлотта все еще крепко спит, тихо посапывая. Ему не хочется ее будить. Еще есть шанс, что он может все уладить. Он думает оставить ей записку, но не знает, что написать. Жан-Люк достает из шкафа вчерашние брюки, накидывает на плечи вчерашнюю рубашку, но галстук решает не надевать.

Ни произнеся ни слова, он следует за полицейскими в машину. Он замечает, как шевелятся занавески на кухне Мардж. Соседка что, следит за ним?

Через пятнадцать минут они останавливаются перед полицейским участком. Затем поднимаются по ступенькам, идут по длинному коридору мимо пустых камер, и заходят в пустую комнату, в которой стоят серый стол и четыре пластиковых стула.

– Садитесь.

Низкий офицер вытаскивает пачку сигарет из нагрудного кармана, достает одну и передает ее напарнику. Они закуривают. Высокий офицер садится и стряхивает пепел в алюминиевую пепельницу. Низкий офицер стряхивает пепел на пол.

– Джек, ну ты что, подумай об уборщице.

– Я просто снабжаю ее работой, дружище.

Жан-Люк смотрит, как мужчины выдыхают клубы дыма. Они не торопятся, будто наслаждаются моментом.

– Зачем я здесь?

Он изо всех сил старается подчиниться, оставаться спокойным, но он должен знать.

Наконец Брэдли тоже садится, кладет руки на колени и наклоняется к нему.

– Вы в курсе, что кое-кто искал вас последние девять лет?

Жан-Люк трясет головой. Его горло сжимается. Он не может произнести ни слова. Он не может даже сглотнуть.

– Ее имя Сара Лаффитт. Она мама Сэма.

Париж, 2 мая 1944 года

Скрючившись, прижавшись спиной к кровати, Сара шепчет про себя:

– Дыши.

Но вместо спокойного дыхания у нее вырывается отчаянный стон. Ей хочется выть, но не хватает для этого сил. Ручейки пота стекают в глаза, от этого их начинает жечь. Она потирает их и быстро возвращает руку на свой твердый живот, представляя, что так она может облегчить боль.

Давид кладет руку на ее влажные волосы.

– Сара, ты должна лечь. Прошу тебя!

– Я… Я не могу пошевелиться.

– Ты должна лечь на кровать.

Он кладет ладони под ее руки и тянет ее к себе. Она изо всех сил закусывает нижнюю губу, сдерживая крик, который подступает к горлу. Когда она оказывается на кровати, то поворачивается на бок, притягивает колени к груди, стонет.

– Повитуха уже в пути? – с трудом выдавливает она.

– Никто не придет.

– Нет, Давид! Пожалуйста, пусть кто-нибудь придет.

– Сара, все будет хорошо. Мы и сами справимся. Я знаю, что нужно делать. Я все приготовил.

Три коротких резких стука в дверь, затем пауза, затем четвертый удар заставляют ее проглотить свой протест. Она видит вспышку страха в глазах Давида. Только один человек так стучит – их верный друг Жак. Не сказав ни слова, Давид выходит из спальни.

Она с трудом переворачивается на спину и смотрит на потолок, пытаясь дышать, чтобы облегчить боль.

– Только не сейчас, – мысленно умоляет она. – Пожалуйста, только не сейчас.

Слышно, как открывается входная дверь, затем раздается тихий обеспокоенный голос Жака:

– Вы должны уйти сегодня ночью.

– Сегодня ночью? Мы не можем! Сара рожает!

Паника в голосе Давида вызывает у нее следующую схватку. Боль такая сильная, что поднимает ее с кровати, будто чудовищная энергия, которая пытается вырваться наружу.

– Ваши имена в списке. Они придут за вами. Сегодня.

Сара слышит отчаянный стон Давида. Боль все еще с ней, но она отходит на второй план по сравнению с происходящим.

Он возвращается в спальню, закрывает за собой дверь и прислоняется к ней.

– Ты слышала?

Она кивает, не способная вымолвить ни слова из-за следующий схватки, которая своей силой заставляет ее молчать. Слезы, смешавшись с потом, стекают по ее лицу. Давид садится рядом с ней на кровати, и она чувствует прохладу мокрого полотенца, которое он кладет на ее лоб. Она тянется за его рукой, готовая со всей силы сжать ее в ожидании следующей волны.