— Где камера установлена, выяснила? — оживился я.

— Да, Жулина рассказала. Глазок камеры вмонтирован в раму портрета Джеймса Симса, — живо ответила стажёр.

— Кого? А это что за перец? — удивился Чегевара. — Не помню такого артиста.

— А я думала, вы всё знаете, товарищ капитан. А если не знаете, то у вас в блокнотике всё должно быть записано, — улыбнулась Лядова. — Вы записывайте, записывайте. Симс — американский врач, отец современной гинекологии. Жулина сказала, что он сволочью был. Операции чёрным рабыням без наркоза делал. Изучал реакцию.

— Да, занятная личность этот ветеринар! — глядя на часы и понимая, почему засыпает Эрнесто, сказал я. — Думаю, завтра с утра с материалами дела ознакомим нашего Руфатыча. Пусть к прокурорским бежит бумаги оформлять. Лядова, к утру отчёты по результатам проделанной работы мне на стол…

— Андрей Васильич, да меня отец с этими отчётами из дому. — испуганно округлила глаза стажёр.

— Тогда одно из двух. Переходи работать к отцу или ни свет, ни заря на работу и отчёты мне на стол. Вопросы? — как-то даже по-отечески объяснил я поставленную перед стажёром задачу. — Завтра у Котова когда смена начинается?

— В четырнадцать, — тяжело вздохнув, ответила Лядова.

— Эрнесто, не забудь кандалы. Завтра берём маньяка за белы ноженьки. Усиление брать не будем, нечего беременных баб пугать. Следака я сам предупрежу, — объяснил план действий на завтра я.

— Андрей Васильич… Андрей Васильич, а можно я. Я ещё никогда на задержании. — вскочила с места Лядова, — Хочу посмотреть, как он в своём кабинете обосрё… — вскочила со своего места стажёр.

— Лядова! Ещё насмотришься! Ты мне всё красиво сделай с гадалкой. Я думаю, как раз с ней будет интересней. И скажи этой бабке, чтоб никакой порчи на моё отделение. — предупредил я. — И медсестру на конец дня вызови. Будет для неё лучше, если «чистуху» напишет. А там, глядишь, пока следствие, пока то да сё… ещё и училище своё успеет до суда закончить. Всё. Расход. Эрнесто, предлагаю занять лучшее место в моём авто.

* * *

Пока Черных опечатывал кабинет и перекуривал с дежурным по ОВД, я завёл своего «барсика» и достал мобильный. Позвонить? Понятно, что возьмёт Ксения. А что я ей скажу? «Здрасьте… вот, соскучился по вам… А вы? Как дела… три рубля… ля-ля-ля…» Позорище! Взрослый дядька, а всё туда же… сю-сю-му-сю… Эсэмэску напишу. Женьке как бы… Типа отвечаю на её послание…

«Привет, девчонки! Как продвигаются дела? Купил капусты на борщ и сгущёнки для блинчиков. Может, что-то ещё? Женька, и по тебе я скучаю тоже. От Боцмана привет. Андрей».

— Э, товарищ! Что сочиняем на ночь глядя? — вдруг раздался радостный голос моего напарника.

— Да так… сообщение одно, — немного смутившись, ответил я, включая передачу.

— Ага… а на лице такое выражение, будто Татьяне Лариной письмо пишешь, — заржал смехом женатого мужика Черных. — Сидит, пыхтит, язык вывалил!

— Сам ты. Завтра в семь тридцать у подъезда, Онегин, блин! — выезжая на трассу, ответил я.

«Сегодня, пожалуй, уже никто настроение мне не испортит», — думал я, крутя баранку.

Но, как оказалось, был неправ!

Было уже довольно поздно, поэтому заморачиваться с приготовлением полноценного ужина не было ни сил, ни желания. Вывалив вечно голодному, гневно орущему Боцману из банки кошачьего корма, я успокоил свою совесть и решил подумать о себе. Рубанув сплеча кухонным ножом по батону докторской колбаски и отпилив от почти деревянного куска сыра не совсем тоненькую полоску, способную закрыть собой ломоть ржаного хлеба, я из всего этого соорудил несложную конструкцию и сунул её на пару минут в микроволновку. Получилось красиво, быстро и, как с голодухи показалось, вкусно. Кефир пил прямо из пакета, чтобы утром не мыть кружку. Откусывал большими кусками, запивал большими глотками. Но, несмотря на это, глаза предательски закрывались, и мозг отказывался продолжать ужинать. Пальцы нежно сжимали тёплую глянцево-гладкую поверхность бутерброда, похожую на слегка загорелую кожу Ксюши чуть выше коленки…

Звонок телефона, лежащего между разрубленным батоном колбасы и пустой сахарницей, застал врасплох, но вовремя. Пакет кефира уже вывалился из рук, и его тоненькая струйка стекала на кафель пола, радуя Боцмана растущей лужей. Совпадение фантазии засыпающего холостого мужчины в расцвете сил и реальности удивили. «Ксюша» — было написано на экране. Руки лоснились от жиров животного происхождения, рот набит ужином. Но выход у настоящего опера всегда есть. Нос! Нажав своим «породистым клювом» кнопочку громкой связи, я приготовился к диалогу.

— У-у-у… — сказал я.

— Андрей Васильевич, здравствуйте. Извините, я, наверное, вас разбудила? Просто вашу эсэмэску только прочитала и решила перезвонить, а на часы не посмотрела. Алло, вы меня слышите? — негромко спросила Ксения.

— …ышу… ышу… — получилось у меня.

Челюсти энергично и яростно работали, перемалывая белково-углеводную пирамиду, вышибая от усердия голодную слезу. Я икал и капал на джинсы кефиром, пытаясь кисломолочным продуктом протолкнуть недожёванный ужин. И только подлец Боцман, щурясь, посматривал в мою сторону, довольно мурлыкал и ждал, когда я подальше отойду от колбасы.

— Что вы говорите, Андрей Васильевич? Я не поняла. Вы про Женьку? Она уже спит… наверное, — вполголоса сказала Ксюша.

— А с каких это пор мы на «вы» и по отчеству? — глубоко вздохнув после последнего глотка кефира, ответил я. — Нельзя вас так далеко отпускать. Ещё пару километров, и дяденькой начнёшь меня называть, — попытался пошутить я. — Как дела у вас? Когда домой? И почему шёпотом?

— Домой — в смысле в спортзал? — тоже как бы пошутила Ксюша. — Как сказать… сложности у нас. Уже не рада, что приехала. Громче не могу… не очень удобно. В наследство вступила, а вот с квартирой. Ладно, Андрей, не буду вас своими проблемами нагружать. Как у вас дела?

— Ксюша, а у меня работа такая. Я с утра до вечера (а иногда и ночью) занимаюсь только чужими проблемами. У тебя что-то не так? — спросил я, улавливая в интонации девушки какое-то напряжение.

— Андрей, меня в полицию забрали два часа назад. Сижу вот. — чуть громче послышалось в трубке.

— То есть как сижу? Где? Ты в Ярославле? Что случилось-то? — обалдев от услышанного, начал засыпать девушку вопросами.

— Мы в Ярославле, меня в Зареченское отделение забрали. Сказали… хулиганка плюс побои. Извини, долго объяснять. Ты поможешь? — уже почти кричала в трубку Ксения.

— Твою ж. Что-нибудь подписывала? Не подписывай, я утром буду. С тобой всё нормально? Женька где? — уже натягивая на ноги кроссовки, спрашивал я.

— С Женькой всё нормально, её тётка пока к себе забрала. Андрюша, я тебя очень прошу. Сержант, ну ещё минуточку… нет у меня больше денег с собой, — послышалось в трубке, а затем короткие гудки оборвали этот занятный диалог.