— Крылья не демона! Хлыст тонкий и слабый! Чушь! Все Романовы уничтожены! Они никогда больше не возродятся! — Артемий настолько разнервничался, что в его голосе начал пробиваться польский акцент. Двадцать лет мужчина жил на территории Речи Посполитой, после чего перебрался в Москву. Следующих пятнадцати лет не хватило на то, чтобы целиком и полностью избавиться от говора, к которому здесь совсем не привыкли.

— М-да, это явно Романов. Взгляните, м-да, на рисунок на крыльях! — возмутился дедок, переводя гневный взгляд на соседа…

Кабинет Московского князя.

– За-ме-ча-тель-но, — по слогам произнёс Харламов, с огромным удовольствием наблюдая за ведущимися теледебатами.

Как бы князь не хотел, но ему явно не получилось бы скрыть перфоманс молодого Романова от широкой публики. Уж слишком многие наблюдали за его действиями, вспоминая фильмы и истории про императорский клан. Слухи пошли бы в любом случае, поэтому надо было действовать на опережение.

Не можешь остановить — возглавь.

Именно поэтому он отдал приказ службе безопасности организовать слив коротенького фрагмента видео. Сейчас же, наблюдая за расходившимися по средствам массовой информации волнами, князь был очень доволен.

«Пора выводить парня из тени, а то многие мои коллеги совсем берега попутали», вспомнил он недавние переговоры с Ростовским князем. Тот прямым текстом заявил, что Романовы канули в лету, поэтому стоит пересмотреть некоторые изначальные договорённости, к которым пришли более тридцати лет назад. Они, мол, слишком сильно ослабляют периферию, предоставляя огромное количество преимуществ Москве и центральным княжествам бывшей Российской Империи.

«Пусть посмотрит, падаль, на тех, кого он уже похоронил. Уверен, несварение ему обеспечено», хмыкнул Харламов, вытягивая из верхней полки толстую папку. В очередной раз придётся переделывать все заранее заготовленные планы. Раз события форсируются подобным образом, надо им соответствовать.

Молодой Борзой-Романов. На следующий день после боя

— … не высовывайся. Сними номер в отеле с охраной, не покидай его, пока я отсюда не выйду! Пожалуйста, не рискуй и не суйся ни во что! — наставлял я Алису, которую вот-вот должны освободить.

Яков Моисеевич, который оказался совсем молодым парнем, проявил себя с лучшей стороны. Даже без всяких взяток он умудрился в кратчайшие сроки выкупить контракт Алисы со «службой». Теперь он снаружи, ожидая, пока я закончу выдавать ценные указания.

— Постараюсь! — пискнула девушка, будучи ошеломлённой от моего напора.

«Да, конечно, постарается она», тяжело выдохнул я, едва фигура девушки исчезла за дверью.

Уверен, пройдёт день-другой, и она забудет о своих обещаниях. Свяжется со своими товарищами-беспризорниками, попытается вникнуть в их дела. Ох, как бы беда какая не случилась…

Моё дело, по словам юриста, движется очень быстро. Он ожидает, что предварительные слушания пройдут уже через три дня. Мы успели немного пообщаться, пока Алиса собирала вещи. Какие у неё могут быть вещи на «службе»? Понятия не имею, как, но она обзавелась целой кучей всякой всячины!

— Так скоро? Почему? — удивился я столь короткому сроку.

— Вы не в курсе? В сети ходит видео с одной интересной фигурой… — произнёс юрист и протянул мне телефон. — Подавляющее большинство пока гадает, настоящее оно или нет, но тем, у кого есть связи, уже получилось выяснить, кто это.

Не узнать в этом коротком фрагменте самого себя мне было невозможно. Я настолько удивился одной только возможности слива такого видео, что на несколько мгновений буквально потерял контроль над телом!

Проскочившие между пальцами искры жадно набросились на телефон юриста. Экран мобильного вспыхнул ярким светом и тут же погас. Из-под корпуса потянуло едким дымом плавящегося пластика.

— Прошу прощения, это случайность, — обескураженно протянул я, возвращая владельцу уничтоженную технику.

— Бывает. Попомните мои слова — не пройдёт и недели, как Вы покинете территорию «службы»…

Чем дольше я анализировал слова Якова, тем яснее мне становилось — таких случайностей не бывает. Если кто-то и мог снять подобное видео, то только люди князя, которые постоянно следят за мной. Получается, что за этим просто обязан стоять лично Харламов.

Для чего ему это надо? Однозначно ответить на этот вопрос у меня не получится. Уж слишком много вариантов, каждый из которых выглядит вполне реалистичным.

Самый правдоподобный — Харламову не понравилось, что я решил не становиться его должником. Поэтому он и хочет вытянуть меня со «службы», окунув в реальный мир с его интригами и покушениями. Там, если я захочу выжить, мне придётся обратиться к князю.

Что мне делать, если исходить из этого? Я не знаю. Ничего в голову не лезет, а это очень плохо. У меня всего семь суток, чтобы придумать план своих дальнейших действий. Придётся ещё сильнее напрягать свой и без того измучанный разум.

Едва вернулся в казарму, как заметил явное изменение отношения к моей фигуре со стороны абсолютно всех людей. До состояния преклонения они ещё не дошли, но явно ощущаю благоговейный трепет, окутавший меня с головы до ног.

Непривычное ощущение. Не могу сказать, что оно мне нравится. Скорее — раздражает. Как, чёрт побери, мне выдержать это целую неделю? Что, если юрист окажется не прав и меня не выпустят? Страшно представить, каким образом трансформируется моё чувство собственной важности за столь длительный срок!

Изменилось не только отношение ко мне, но и к тренировкам. Раньше Мору пинками приходилось выгонять людей на улицу. Теперь же все как один выходят чуть ли не раньше меня, пытаясь показать свой максимум. Бедный лейтенант такому отношению аж нарадоваться не может.

Приходилось держать себя под контролем, стараясь особо не реагировать на подобные резкие изменения. Что уж тут сказать, даже интендант, который так недружелюбно ко мне относился, перед следующим выездом предложил мне выбрать всё, чего только душа пожелает!

Менять ничего не стал, да и само сражение ничем не запомнилось. Простенький выезд, справились одним только автоматическим оружием. Даже потерь не было! Эх, вот бы каждый был такой…

Юрист снова связался со мной на третий день после того, как Алиса покинула «службу». Первое слушанье по моему делу прошло настолько успешно, что судья огласит своё решение уже через четыре дня.

— Готовьтесь реализовывать свои великие планы! — максимально серьёзно заявил Яков Моисеевич, прежде чем завершить звонок.

Тут я, можно сказать, и сел в лужу. За последние семьдесят два часа мне в голову не пришло ни единой мысли. Может ли что-нибудь измениться за оставшиеся четыре дня? Фиг его знает…

По истечению этого срок могу сказать — да, кое-что изменилось.

Количество пришедших мне в голову планов и