Два корабля подходят близко друг к другу. Их мачты раскачиваются, описывая широкие дуги. Море между ними пенится и зловеще бурлит. Теперь можно немного скорректировать курс, на один-два градуса. Таким образом, оба корабля заняли исходное положение: они движутся параллельными курсами с одинаковой скоростью. Канат с многочисленными цветными флажками тянется с одного мостика на другой. Это дает возможность на глаз контролировать расстояние.

А тем временем стрела танкера несет шланг, свитый в бухту или петлю. Наличие определенного запаса длины дает возможность изменять расстояние между кораблями, не натягивая шланга. Если оно увеличивается, бухта немного опускается, а при уменьшении – поднимается.

На мостике эсминца капитан постоянно контролирует расстояние между кораблями и относительную скорость. Чтобы предотвратить столкновение, разрыв шланга и прочие подстерегающие рядом опасности, зачастую приходится принимать мгновенные решения.

Бункеровка обычно занимает час или даже чуть больше. Таким образом, на капитана ложится очень большая нагрузка. Поэтому он часто доверяет регулировку скорости другому офицеру, а сам следит за расстоянием между кораблями и дает соответствующие команды рулевому.

Если эсминец только недавно вышел из боя и израсходовал запас глубинных бомб, их тоже часто можно получить с танкера. И пока одна часть команды занимается топливными шлангами, другая принимает боекомплект. Очень удобно.

Но вот наступает момент, когда бункеровка заканчивается. С эсминца передают сигнал прекратить перекачку. Наши танки снова полны. Шланг отсоединяют и возвращают на танкер. Затем, после изъявлений благодарности и обмена шутливыми репликами между членами двух экипажей, эсминец отходит в сторону и исчезает в туче мелких холодных брызг, торопясь занять свое место в эскорте.

При наличии достаточной практики все эти операции можно выполнить даже при очень тяжелых погодных условиях. Но всему есть предел! И если Атлантика пребывает в слишком уж плохом расположении духа, может получиться так, что дни идут, запасы топлива в баках неуклонно уменьшаются, а командиры вынуждены наживать себе язвы и прочие неприятные болячки, ломая голову, как выбраться из безвыходного положения, если погода не сменит гнев на милость.

Но в нашем случае все было нормально. В следующие двое суток конвой начал движение к западу, подводные лодки оставили нас в покое, корабли сопровождения пополнили запасы топлива и снова были готовы к любым неожиданностям.

Это принесло некоторое облегчение. Но к 22-му числу мы подошли к центральной части Атлантики, недостижимой для наших самолетов, которую по этой причине облюбовали для своей деятельности немецкие субмарины.

Но в этот раз их ожидал неприятный сюрприз. Среди кораблей сопровождения присутствовал первый из больших авианосцев «Байтер» и корабли его охранения – четыре эсминца. Начали поступать сообщения от Гарольда Уокера, не отходившего от своих приборов. Судя по всему, к нам приближалась патрульная группа немецких подлодок.

А на следующий день, в пятницу 23 апреля, я услышал его восторженный голос по телефону. Он доложил, что вражеская субмарина находится не далее чем в десяти милях. Пеленг первоклассный. Приказав ближайшему корвету следовать за собой на малой скорости, я повел «Вечернюю звезду» на полной скорости в направлении, откуда пришел сигнал подлодки. Через несколько минут я увидел на горизонте черное пятно, окутанное белым туманом. Вне всякого сомнения, это была немецкая лодка. Очевидно, заметив нас, ее капитан приказал срочное погружение. Но мы успели засечь ее позицию. Снизив скорость, я приказал начать гидролокационный поиск. Некоторое время никакого эха не было. Неужели мы упустили врага? Нет. Вот он. Сигнал был ясным и устойчивым. Контакт был установлен.

Настало время проверить «ежа» в действии. Оставив Билла Ридли следить за работой гидроакустиков, я вывел «Вечернюю звезду» на боевую позицию. Все шло нормально. Условия для атаки были самыми подходящими. Контакт с целью был установлен. Затем раздался голос Билла Ридли: «Огонь!» Стыдно признать, но абсолютно ничего не произошло. Потребовалось время, чтобы понять, что случилось.

Незнакомые с этим новым для нас оружием, мы не поняли, что бомбы, выстреливаемые «ежом», имеют сложную систему предохранителей, необходимых для обеспечения безопасности. Перед выстрелом их следует по очереди вынуть. И требуется довольно длительный период времени, чтобы привести в боевую готовность двадцать четыре бомбы. У орудийного расчета между установлением контакта и получением команды «Огонь!» не было времени для выполнения этой операции, по этой причине приказ не был выполнен. На учебных стрельбах использовались учебные бомбы, не имевшие предохранительных устройств, но об этом никто не подумал.

Теперь мы должны были достать эту проклятую лодку любым способом. Иначе позора не оберешься! К счастью, условия для гидролокационного поиска были хорошими, и, хотя лодка ушла на большую глубину, мы сумели сохранить контакт и начать традиционную атаку глубинными бомбами. Один раз немцу удалось сбить нас с толку, применив SBT (устройство, описанное в предыдущей главе), но мы были настороже, Билл Ридли быстро заметил ошибку и вернул операторов к истинной цели.

Подошел «Клематис» и тоже начал действовать. Мы провели еще одну атаку, в которой вместе с традиционными бомбами использовали еще одно новое оружие – однотонную глубинную бомбу. По сути, это была та же торпеда, но без двигателей. Запустили ее из наших торпедных отсеков.

После этого гидроакустики услышали странные шумы. Такие издает всплывающая подводная лодка. Напряжение возрастало, мы вглядывались в морскую даль, ожидая в любой момент увидеть на поверхности немецкую субмарину. Глубина в этом месте была намного меньше. Появился еще один шанс испробовать «ежа». На этот раз все двадцать четыре бомбы по команде отправились по назначению.

Кажется, мы даже перестали дышать. Мгновения растянулись в бесконечные часы. И тут раздалось два громких взрыва. «Мы его достали!» – воскликнул Билл, захлебываясь от восторга. И был прав. Получив большие пробоины, «U-191» затонула со всем экипажем. Вскоре стало ясно, что мы отправили на дно вожака «волчьей стаи». Радиопеленгаторы не обнаружили больше ни одной цели. К тому же неоценимую помощь оказывали «свордфиши» с «Байтера», патрулирующие неподалеку. В последующие двое суток враг нас не беспокоил и конвой спокойно шел своим курсом. А мы наслаждались сознанием того, что, если кто-то где-то заметит немецкую субмарину, на это место можно будет послать самолет, который прибудет туда намного быстрее, чем моя «Вечерняя звезда», которая хотя и может развивать скорость до 30 узлов, но самолетом все-таки не является. Именно это и произошло в Пасхальное воскресенье, но не рядом с конвоем, а в тридцати милях в стороне, неподалеку от того места, где находился «Байтер». Получив сигнал и уточнив пеленг, мы быстро передали сообщение на «Байтер». Вскоре после этого один из патрульных самолетов заметил немецкую лодку.

Субмарина погрузилась слишком быстро, чтобы самолет успел ее атаковать. Но один из сопровождавших «Байтер» эсминцев, носивший имя «Первопроходец» («Pathfinder») (коммандер Гиббс), прибыл в заданный район, установил контакт с целью и быстро отправил «U-203» на дно. Это был яркий пример эффективного взаимодействия воздуха и моря. Только так и должно было быть всегда.