— Ты чертовски чувствителен, Эл, — отозвалась темноволосая женщина, но в голосе ее не прозвучало ни капли укоризны.

— Там есть туалет, — отозвался Баррет, у него и у парня Эла, похоже, были одинаковые манеры, то есть вообще никаких.

Тем не менее, ванная означала возможность уединиться, возможность в прямом и переносном смысле взять себя в руки. Я медленно поднялась и прошла в ванную, обнаружив, что она чище, чем я ожидала, и закрылась в ней.

Я сделала медленный, глубокий вдох и встала перед зеркалом, рассматривая себя. Мое лицо не был красивым. Я и не ожидала. Учитывая то, что я видела… Я спустила воду и намочила пачку салфеток, вытирая все, что могла, не имея подходящих инструментов, находя в привычных действиях некое успокоение.

Я не сразу вернулась, решив, что я там бесполезна и что их бешеная работа только заставит меня чувствовать себя еще более неумелой.

В конце концов, меня вытащил звук повышенных голосов — голоса казались взволнованными и скучающими в равной степени, в зависимости от того, кто говорил.

Выйдя, я обнаружила не только людей, которые были там, когда я уходила, но и двух детективов. Один из них был Лойд, которого я знала; другой был мне неизвестен. Он выглядел, возможно, на несколько лет старше Лойда, и, в отличие от него, его костюм был не только дешевым, но и сидел так, словно был куплен для человека на полтора размера больше него, он висел на нем, как на мальчике в церковной одежде.

— Это мой телефон? — нахмурилась я, когда увидела знакомый золотой футляр в руках коллеги детектива Лойда.

— Это улика, мисс Вашингтон, — сказал Лойд, пожав плечами, как мне показалось, в извиняющем жесте.

— Поскольку ваши коллеги, — сказал другой детектив с чистой злобой, небрежно помахивая моим мобильным телефоном, — уже потратили драгоценное время, не сообщив нам о звонке, когда мы были прямо напротив, мы должны теперь играть в догонялки. И для этого нам нужен ваш телефон.

Мой взгляд тут же устремился на Тига, ища и находя ответы на вопросы, о которых я не спрашивала. Мы ничего не могли поделать.

— Не обращай на него внимания, — вклинилась в напряженную тишину Алекс, глядя на меня в свете от своего ноутбука, который держала на коленях. — Детектив Джонс здесь такой злой, потому что его жена изменила ему со старым приятелем по покеру и сбежала с ним. Так же забрала его собаку. Это практически достойно песни в стиле кантри.

В этом была вся Алекс. Я почувствовала, как мои губы дернулись, и крепко сжала их, чтобы не усугубить ситуацию.

— О, и он увлекается порно с мужскими затычками. Если кому-то интересно.

Действительно, ни у кого из нас не было сил сдерживаться. Рев смеха в маленьком помещении был почти оглушительным. И поскольку я смотрела в том направлении, я заметила, что Лойду пришлось отвернуться, чтобы скрыть ухмылку, от которой его суровое лицо стало казаться совсем не таким.

— Я могу посадить вас под замок! — прошипел детектив Джонс, его лицо стало почти фиолетовым, настолько оно было красным.

— За что? Ни хрена не знаешь? Попробуй найти какие-нибудь гребаные доказательства того, что я совершила что-нибудь… преступное, и тогда мы сможем поговорить о твоей уязвленной гордости.

— Хорошо, хорошо, — сказал Лойд, когда Джонс снова открыл рот. Действительно, кто-то должен был проверить его кровяное давление; он выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание. — Давайте возьмем себя под контроль. Мисс Вашингтон, я знаю, что это неудобно. Если есть что-то… деликатное, что вы хотели бы…, — он запнулся на секунду, бросив на меня знающий взгляд, — удалить, мы можем это уладить.

Деликатное.

Например, обнаженную натуру или какие-нибудь уличающие сообщения.

Я стирала свои сообщения каждую неделю, и все равно это всегда была ерунда.

И я никогда в жизни не снимала обнаженку.

По моему личному мнению, секстинг, киберспорт и прочее дерьмо были стерильными и безличными. Виртуальный секс был чем угодно, но только не сексом, и то, что это не давало четкого понимания этого различия, портило жизнь целому поколению.

— Там нет ничего такого, что я бы постеснялась найти у своей матери, так что, думаю, мои данные в телефоне подойдут для твоих девственных глаз, детектив.

Он бросил на меня взгляд, не совсем ясный, поскольку я его не знала, но, похоже, он оценил мое отношение. А кому не нравится такое в мужчине? Тот, кого не пугает сильная женщина, поскольку его сущность не была связана с их подавлением. Сексуальный. Когда-нибудь он сделает счастливой крутую женщину. И хотя мы с ним находились по разные стороны закона: он был копом, а у меня была куча не совсем законных партнеров и членов семьи, это не означало, что я не могла его уважать.

— Хорошо. Возможно, я слишком многого прошу, но если у вас у всех есть что-то… — он замялся, дернув головой в сторону двери, пока его напарник дергал свой галстук. — Держи голову выше, Кензи, — добавил он, когда наполовину вышел за дверь. — Ты вернешь ее.

С этим он ушел.

И это показалось мне странным… эта формулировка.

Не мы вернем ее, а ты вернешь ее.

Это почти означало, что он понимает, что у моей разношерстной команды различных экспертов есть все шансы вернуть ее, и что ему все равно, лишь бы невинная, замученная женщина была найдена целой и невредимой.

— Итак, ситуация такова, — сказал Сойер, полностью повернувшись ко мне, весь в делах. — Баррет, Алекс и Джейсторм, — сказал он, указывая на маленькую женщину с черными волосами и татуировками, — занимаются биткоинами и IP-адресами. Это требует времени. Я вообще ничего не понимаю в этом дерьме, но это сложно, и они, вероятно, будут работать над этим следующие двадцать четыре часа подряд. Подожди, — сказал он, подняв руку, когда я открыла рот, чтобы возразить против этой временной шкалы. — У нас есть два дня. Я знаю, ты не хочешь этого слышать, и поверь мне, никому из нас это тоже не нравится, но дело в том, что нам нужно перестать думать о том, что может с ней случиться, и сосредоточиться на поиске этого ублюдка. Думаю, мы все согласны, что просто вернуть Кэсси сейчас недостаточно. Он должен заплатить за это.

Может быть, это было мстительно с моей стороны, жестоко и бесчеловечно, но я хотела этого. Я хотела, чтобы он захлебнулся собственной кровью. Я хотела, чтобы с него содрали кожу. Я хотела, чтобы его поджарили на гребаном вертеле.

— Верно, — согласилась я, твердо кивнув.

Он ответил мне тем же,