Мичман, делавший каждый день обходы роты, иногда подбадривал их информацией о том, что происходит в мире. Мол, потерь мало, почти все вывезены. Он конфисковал приемники и плееры у всех, у кого их нашел. И теперь в третьем взводе остался только один маленький транзистор – во втором отделении, у Рыжего. Оттуда поступала более страшная информация. Дожди, селевые потоки, таяние льдов на горных склонах, сокращение ледовых полей на полюсах, развившийся бандитизм, людоедство, голод, насилие. Заперли лагеря беженцев, окрутив их тремя рядами колючей проволоки. Отлавливают тех, кто пытается пробиться на восток дальше. Есть случаи массовой гибели, когда целые автобусы проваливались вместе с подмытыми мостами. Пожары в затопленных городах. Пожары в поселениях. И никакой дождь их не тушит. Сообщили, что «Арктика» утонула. Радиации нет. А у них под боком полузатопленная АЭС, и они не знают ничего о радиационной опасности. Может, они уже все трупы. Может, именно в этот момент обваливается стена блока и наружу потоком гамма-излучения рвется смерть. Страшно. Страшно больше не увидеть мамы и отца. Страшно умереть в неизвестности.

Роман передернул плечами и хмуро спросил сколько времени. Кто-то ответил, что половина восьмого. Плюнув на угли, Роман поднялся и прошлепал к огромной кровати, на которой спал Петров.

– Эй, комод, вставай. Тебе через полчаса на вахту.

Парень, командир отделения, в котором были и Мишка и Роман, подорвался на месте и расстроенно стал протирать глаза.

– Угу, – только и ответил он. Роман сам завалился на еще не остывшее место и, укрывшись с головой одеялом, зажмурил глаза. Надо уснуть. Чем больше спишь, тем ближе дембель. Надо спать. Во-первых, уже поел, во-вторых, занял место с краю, чтобы ночью не ползать через туши товарищей, когда захочется в гальюн. В-третьих, с краю можно курить ночью, сбрасывая пепел в стаканчик из-под йогурта. Крайним быть в кайф. Только вот не тогда, когда другие начинают бегать по своим маленьким делам.

На огромной кровати на ночь вмещалось шесть человек. Остальные четверо спали на ковре около камина. Они не мерзли. А вот вахтенный мерз. Ромка уже один раз стоял дневальным. Ноги поутру окаменели – так сильно дуло рядом с дверью. Да и не поспишь толком на посту. Что старлею, что мичману, видно, делать нечего, вот и ползают, проверяя посты. Боятся возгорания. Что они, дети, что ли? Понятно, что не надо бросать бычки где попало, что не надо угли из камина вытаскивать. Что за постоянные проверки? Кошмар каждый час. Не два, не три, не четыре… Каждый час ходят и проверяют. Ромка брал с собой книгу, читать на вахту. При свечке читать тяжело, но можно. За одну вахту он осилил «Ночь над Бомбеем» и «Слезы» – две толстенные, по его меркам, книги. Вахты длились по шесть часов вместо четырех. Так что вставший на ночь стоял до утра. И будил сменщика за два часа до подъема. Вставали в восемь – командир разрешил. Сначала он хотел порядок, как в учебке, ввести, но потом просто понял, что курсанты болтаются без дела, и разрешил спать до восьми. Правда, он ввел утреннюю пробежку по периметру окруженного водой холма. Бежать по скользкому склону было еще то развлечение, но никто не жаловался. Во-первых, привыкли, а во-вторых, и правда, себя по-другому чувствуешь после нее. Не сразу наваливаются мысли о доме. Не сразу опять погружаешься в грустные думы. Проходит довольно много времени, прежде чем ты отдышишься, не говоря о том, чтобы заговорить. Бегали, по прикидкам командиров отделения, километра три. Бегали строем. Самый увлекательный бег. Когда привыкаешь, то это хорошее место поболтать в начале дистанции.

Роман всегда бегал с Мишкой, слева в ряду. Они не разлучались с той поры, как тот попытался смыться от энергоблока. Михаил, присоединившийся незаметно к роте, теперь стал молчаливым и грустным. Его семья жила в затопленном Зеленогорске. Он не то чтобы там орал или рвал на себе волосы, или ревел. Нет. Он тихо и молчаливо забивался в кресло, которое сам же не дал сжечь, и, натянув пилотку на лицо, сидел так помногу часов. Он стал другим. И даже не то, что он ходил без гюйса, делало его заметным. А то, как он ходил и смотрел на людей. Зло он смотрел и тяжело ходил. Невысокий и тонкотелый, он стал похож на хищника, что крадется неизвестно куда. Хищника, который имеет обыкновение прятать глаза под пилоткой.

– Я тоже спать… – сказал Сява, и Роман почувствовал, как содрогнулась кровать, и услышал скрип пружин с другого края.

Еще кто-то забрался на кровать и сказал:

– Все! Все остальные идут лесом… Здесь, вон, и втроем тесно…

– Щас… сам лесом пойдешь…

– Куда щемишься?

– Отвали! И отвернись, у тебя изо рта воняет.

И так каждый вечер…

– Народ, а построение будет? – спросил только улегшийся Сява.

– Вряд ли… – ответил с зевком командир отделения. – Опять всех по головам посчитают. Куда тут денешься с подводной лодки?

– А я бы ушел, – неожиданно заявил Мишка.

– Куда?

– У мичмана лодка есть. Я бы точно ушел отсюда, если бы была возможность.

Роман слушал приглушенные одеялом голоса и подумал, что Мишка уйдет, даже если возможности не будет. Он очень боялся за мать и отца. А может, его пугала только АЭС под боком.

– Ну, так стырь и плыви… – пошутил комод, уже собравшийся на вахту и теперь согревающийся у камина.

– Обязательно… – непонятно ответил Михаил.

Ханин ничего этого не слышал. Он сидел на кухне другого дома и пил чай, слушая рассказ вернувшегося Серова.

– …Там четыре дома, один почти разваливается. Обыскали все – от подвалов до чердаков. Провизии достаточно. Правда, есть подпорченное, но баталеры разберутся… И главное, что там катер на прицепе стоит. Большой. Мотор тоже есть и бензин в канистре. Прямо переворачивай, спускай на воду, цепляй движок, заливайся и иди куда хочешь. Я пацанят попросил молчать об этом. Сам видел, до него не далеко… Можно и переплыть, да и вброд, наверное, можно пройти.

– Оружие?

– Только две винтовки, что я в комнате поставил, и полсотни патронов к ним. Охотник один оказался. Может, обрежем?

– Не надо. Таскай так. Теперь чтобы все время с ружьем ходил. Ясно?

– Зачем? Это же демонстрация оружия. Да и провокация на нападение.

– Таскай. Только будь осторожен.

– Ты кого боишься? Этих карасей?

– Неважно… Я сказал.

– Ладно, командир.

– Что еще там нашли?

– Да много чего. Кстати, там забор деревянный в метра два высотой. Это на случай, если ты от плотов не отказался.

– Посмотрим. Еще?

– Дома там хуже, чем здесь. Так что лучше провизию сюда переправить, чем самим туда перебираться.

– Понял. Давайте займитесь. Завтра с утра и начинайте. Вода там есть?

– Воды нет. Только дождевая, в бочках под стоками.