были границы. У Аарона двое детей. Мэгги отлично умела управляться с детьми – ведь она была любимой тетушкой. Но Мэгги знала, что есть запретные темы – Мари и дети. Практически все, что происходило после того, как чистая учительская машина въезжала в аккуратный, ярко освещенный гараж, было для нее запретным.

А вот школа была их парком развлечений. Его класс казался ей лучшим и самым головокружительным аттракционом. Не хуже была и редакция школьной газеты. Нет, ничего физического в классе не происходило, но разговоры и взгляды украдкой скрепляли их историю. Он сделал всех остальных людей в ее жизни бесполезными. Сэмми была лучшей подругой Мэгги, но, чтобы это действительно что-то значило, лучшей подруге нужно обо всем рассказывать. А Мэгги больше этого не могла. Она поняла, что есть вещи, о которых говорить нельзя. Нельзя, например, рассказать, что она встречается с учителем.

Дети любят правила. Аарон научил Мэгги нескольким правилам, и самое главное заключалось в том, что она не должна писать ему первой. Ни при каких обстоятельствах она не должна делать первый шаг. Это важно для сохранения отношений.

Мэгги была готова сделать все, чтобы сохранить эти отношения. Она чувствовала, как это для нее важно. Она старалась не искушать его. Не напоминать о недозволенности этих отношений и о своем возрасте. Она должна быть веселой, дружелюбной, счастливой, но при этом страдающей из-за алкоголизма родителей, чтобы он мог быть ее спасителем – через сообщения или разговоры, в зависимости от того, что в тот день покажется более приемлемым.

Главная проблема, еще серьезнее, чем пьянство родителей, заключалась в непостоянстве Аарона. Она всегда чувствовала себя как на американских горках. Иногда он был мрачен и говорил, что им не следует общаться. Через несколько часов он менялся. Слава богу, он менялся. Мэгги не знала, что это такое, но она ощущала какое-то особое чувство, сладкую нежность, которую не понимала.

Американские горки были продолжением того, что произошло в Колорадо. Он отвергал ее, а потом притягивал назад. Поднимал, а потом сталкивал в пропасть. Она чувствовала себя избитой. Ей казалось, что она никогда больше не сможет нормально дышать. Она не знала, что сулит ей каждый следующий день. И в то же время она понимала, что это нормально. Так всегда бывает в запретной любви. Она вспоминала вампира из любимых «Сумерек». Он любит ее, он хочет ее убить. Каждую следующую минуту она не знает, какой его инстинкт возьмет верх.

В январе ее изумил очередной сдвиг. Поначалу она ничего не заметила. Ее друзья, которые в первые несколько недель отношений с Аароном стали казаться скучными и поверхностными, снова стали интересными. Вечеринки, прогулки, селфи в фейсбуке, комменты и школьные шутки – все снова обрело краски. Грустно, когда одержимость теряет свою остроту. Она догадывалась, что в ее сердце этого больше нет.

Можно указать точный момент, когда это произошло. Она только что вышла из его класса, где он так пристально смотрел на нее. Его взгляд проникал в самую душу. Его рубашка казалась купленной в магазине, где не делает покупок никто из ее знакомых. Другие ребята в тот день много смеялись, а Мэгги чувствовала себя неприкаянной, студенткой, приехавшей в чужую страну по обмену.

Она вышла на улицу и остановилась у входа. Мимо проходили школьники. Они смеялись и болтали друг с другом. Их не волновали серьезные проблемы. Мэгги чувствовала, что ее тайная жизнь – самая тайная во всем мире. Может быть, в доме кого-то из мальчиков или девочек происходит нечто недозволенное – пристает какой-нибудь дядя с гнилыми зубами и потными ладонями. Может быть, кто-то сознательно убил собаку. Но Мэгги понимала, насколько серьезна ее тайна, насколько вразрез идет она с ее католицизмом и религией ее друзей, которые, узнай они ее тайну, посмотрели бы на нее как на сломанную куклу в мусорном баке. Узнай они, что она и любимый всеми учитель «вместе», пусть даже не в сексуальном смысле, но вместе, им это отнюдь не показалось бы крутым. Она знала, как они посмотрели бы на нее и что сказали. Но еще лучше она знала, что они стали бы говорить у нее за спиной. То же, что и после Гавайев.

Она стояла, пытаясь понять, действительно ли любит этого мужчину или ее чувства – это всего лишь реакция на то, что он ее захотел. Нет, она не злилась. Наоборот. Мэгги осознала, что стала для него важнее, чем он для нее, и эта мысль отрезвляла. Ей стало его жалко. Она почувствовала, что задыхается под давлением взаимности. И это чувство ослабило ее влечение. Так возник заколдованный круг.

Мэгги окончательно поняла, что не может вернуться назад во времени. Если бы это был парень из другой школы, то с ним можно было бы встретиться в боулинге и сказать: «Все слишком быстро. Нам нужно немного притормозить». А потом выждать несколько часов, прежде чем ответить на его сообщения. А потом перестать отвечать вовсе. Но с Аароном это было невозможно. Он был ее учителем. Да и вообще было уже слишком поздно.

Родители Мэгги познакомились в школе. Когда ее мать Арлена перешла в старшие классы, ее пригласили на вечеринку. Там, в дымной комнате, она увидела симпатичного юношу с красивыми глазами. Он смотрел прямо на нее. Но она была скромницей и встречалась с одноклассником. Марк был на год ее старше, а она в то время чувствовала себя еще совсем маленькой.

Снова она увидела его на свадьбе сестры, в конце лета. Банкет устроили в отеле «Гарднер». Марк с приятелями пришел без приглашения. Поскольку танцевал он неважно, Арлена поняла, что он пришел ради нее. Вместе они вышли на улицу. Вечер был теплым, Арлена была в длинном вечернем платье, и они целовались в телефонной будке. Когда губы их разомкнулись, она вдруг осознала, что парень, с которым она встречалась, всего лишь приятель, ничего больше. Ей стало ясно, каково это – ощущать желание. Марк и ее бойфренд договорились встретиться в соседнем парке и решить вопрос с Арленой, но Арлена сказала, что она сама решит, с кем будет встречаться. И она решила.

Арлена и Марк вместе уже сорок лет. У них было немало проблем: марихуана, алкоголь, депрессия. Но порой, когда жизнь складывалась удачно и Марк был ею доволен, он смотрел на жену, слушал ее, и она чувствовала себя лучшей женщиной в мире. Тогда он часто говорил ей: «Лена, ты лучшая женщина в мире!»

Когда Марк обращал на тебя внимание, это было подобно лучам