— В качестве кого ты предлагаешь мне переехать? Лизы тебе недостаточно, чтобы ухаживать за ребенком?

— В качестве матери моих дочерей. После результатов теста, я заберу Сафину к себе, — этот тон я угадала. Он означал, что спорить дальше бесполезно.

— Ну все с меня хватит, — я взяла сумочку.

Достала телефон и вызвала такси через приложение, решив, что Пашу дожидаться не буду. Вернусь домой, наберу его и скажу, что о нашем сожительстве даже речи быть не могло после всех заявлений его дочери. Я не до такой степени дура, чтобы сталкивать лбами детей, нагнетать и без того напряженную обстановку. Достаточно того, что я сама застряла между двух мужчин, которые обжигали так больно всеми словами и поступками, что в груди все вибрировало от этой муки.

— Куда ты Полина? — остановил меня Роберт.

Я подняла глаза и посмотрела на него, с ужасом понимая, что не в силах оторваться от его лица. От Шалимова веяло такой мужской силой, что перехватило дыхание. Но это было неправильно. Так нельзя…

— Знаешь… — запнувшись, ответила я, а внутри что-то екнуло. — Всему есть предел и моему терпению тоже! Я не святая! Входить в твое положение или положение Быстрова не буду. У меня есть дочь, и кроме нее мне больше никто не нужен. Я о ней должна думать, а не о том, кому из вас будет удобнее находиться при своем трофее. Мои силы и без того на грани, а вы оба близки к тому, чтобы сломать меня. Такого я допустить не могу. Сегодня была моя последняя встреча не только с Быстровым, но и с тобой.

Я выпалила ему это все в лицо, бросила несколько купюр на стол и быстрым шагом направилась на выход. Такси еще не пришло, но я едва сдерживала слезы, и я не хотела, чтобы Шалимов их видел. Он вызывал внутри этот странный трепет, и ничего невозможно было с тем сделать.

Выбежав на улицу, я накинула на плечи пальто, и расплакалась под усилившимся дождем. Слезы текли по щекам, а в груди саднило с такой силой, словно кто-то засыпал солью кровоточащие раны. Шалимов был прав, я сильно сглупила, когда пришла к нему в ту ночь. И не было у меня внутри никакого стержня. Ничего внутри не было кроме тянущей мучительной боли, которая высасывала из меня все силы.

— Полина! Не глупи, зайди в здание, — услышала смазанный голос Шалимова, но даже не обернулась.

Посмотрела в экран телефона, но перед глазами все расплывалось от слез. Такси должно было подъехать с минуты на минуту. Не могло оно побыстрее до меня добираться, потому все разговоры на сегодня я хотела прекратить.

— Полина! Да что же ты такая упертая!

Шалимов подбежал ко мне, схватил за плечи двумя руками, дернул на себя, а меня прошила острая вспышка боли, и слезы побежали сильнее.

— Плечо…

Он тут же изменился в лице. Исчезла жесткая маска, а в глазах появилось беспокойство.

— Прости, я забыл… Больно, Полина? Прости… Сейчас…

Роберт обнял меня, прижав мою голову к груди. Я позволила ему это сделать, чувствуя, как меня покидают последние силы, а я больше не могу сопротивляться. Даже стоять на ногах тяжело.

Когда мое дыхание выровнялось, а всхлипы стали тише, он отвел меня под навес.

— Я сейчас подгоню машину, стой здесь, — негромко произнес Роберт, с беспокойством заглядывая мне в лицо. — Хорошо? — я слабо кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза.

Шалимов оставил меня одну, а сам быстрым шагом направился на парковку.

Перед глазами все кружилось, я чувствовала себя разбитой, беспомощной. Сильно болела голова и плечо, а внутри все натягивалось, словно струна. Не знаю сколько прошло времени, прежде чем я увидела яркий свет фар, который ослепил меня. Машина остановилась рядом со мной, Роберт открыл дверцу, я сделал шаг, чтобы забраться в салон, но вдруг обмякла, проваливаясь в черную пропасть.

Полина

Возвращаться к действительности было очень тяжело. Голова болела, в висках пульсировало. Глаза получились открыть только с третьей попытки. Я обвела комнату внимательным взглядом и уставилась на темно-зеленые шторы, которых никогда не было в моей спальне. Они были плотно зашторены, а в комнате царил полумрак. Тускло горел ночник у прикроватной тумбы. Кое-как приподнявшись, я села, ничего не понимая.

Я точно находилась не у себя дома, вне больничных стен, и это не гостиничный номер.

— Проснулась? — услышала знакомый голос из глубины комнаты и только сейчас заметила, что в кресле сидит человек.

— Где я? — хриплым ото сна голосом спросила я у Шалимова.

Но я и так уже догадалась, что нахожусь в его доме. Он привез меня к себе? Против моей воли? Но Сафина… Господи, Алёнка теперь с ума сходит… Она же обещала позвонить в полицию, если я не вернусь! Подумав об этом, я ощутила волну физической паники. Осмотрелась по сторонам, и, заметив свою сумку, которая стояла на комоде, спустила ноги на пол, намереваясь дойти до нее, чтобы взять телефон.

— Лежать, — услышала голос Шалимова, и замерла.

На коже выступили мурашки, а в районе солнечного сплетения все сжалось в тугой узел. Роберт встал и медленно подошел к кровати. Выглядел он уставшим, в спортивных брюках и черной футболке видеть его было совсем непривычно.

— Мне нужно позвонить… — негромко произнесла я и глубоко вздохнула, чтобы снять напряжение, но напрасно. Легче не становилось. — Сафина… Алёна… Они переживают, что я не вернулась домой. Зачем ты привез меня сюда? Ты ведь знаешь, где я живу. Это все похоже… на беспредел. Тебе не кажется, что прежде нужно было спросить у меня разрешения?

Все случилось, как и предвещал Быстров. Но только даже раньше. Он просто оставил меня на двадцать минут в ресторане, а я уже находилась в доме Шалимова, за семью печатями, и точно знала, что в ближайшее время никто и никуда меня не отпустит.

— Ты находишься в моем доме. И вы с Сафиной теперь в нем останетесь жить. Я тебя предупреждал об этом, — спокойным голосом говорил Роберт. — Тебе стало нехорошо вчера. Врач сказал, что у тебя небольшой стресс, истощение. Режим, прогулки на свежем воздухе и покой быстро поставят тебя на ноги. Здесь вам будет хорошо.

— Ты привез к себе и мою дочь?

Сердце билось как сумасшедшее, стремясь вырваться из груди.

— Да. Я принял это решение за вас двоих. Эти метания и сомнения до добра не доведут.

— Сафина сейчас в твоем доме? — я никак не могла поверить, что он сделал это.

— Со вчерашнего дня вы обе находитесь здесь. Часть вещей я забрал. Алёна помогла со сборами. Ваши комнаты с Сафиной находятся рядом.

— Комнаты? — спросила я, оглушенная всеми его словами.

Все было похоже на плохой сон. Это не могло быть правдой. Но геройствовать, бросаться на Шалимова с кулаками, бить его в грудь, чтобы он услышал меня, и отвез нас с Сафиной немедленно домой не было сил. Я прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова сильно болела, слабость накатывала волнами. Сколько я спала? Как теперь выкручиваться из всей этой ситуации?