Вот только Олег Ильич, очень на то похоже, на легендарное название никак не отреагировал. То ли не в курсе, то ли сам Степан чего-то не знает: может, для нашей разведки все это — давно не секрет и особой ценности не представляет? У него-то вся информация исключительно из интернета да просмотренных фильмов: было, вроде бы, какое-то старое кино, в котором американцы или англичане судорожно спасали «Энигму» с подбитой немецкой подводной лодки. Или не с подлодки, и он что-то перепутал за давностью лет? Он тогда только в училище поступил, потому никаких подробностей в памяти не отложилось. Да и фильмец оказался так себе, на один просмотр: если б не эта самая «Энигма», так и вовсе в памяти не отложился бы.

— Тарщ капитан, разрешите? — шепотом, чтобы не расслышал пленный, обратился к комбату Алексеев. — На два слова.

Кузьмин удивленно взглянул на морпеха, однако спорить не стал, сделав несколько шагов в сторону:

— Что еще, старлей?

— Насколько я понял, в этом чемодане — шифровальная машина «Энигма»? Фриц ведь об этом говорил?

— Ну да, — пожал плечами Кузьмин. — А то ты сам не слышал, немецкий ведь наверняка изучал?

— Ускоренный курс, — ушел от ответа Степан, прикидывая, что еще добавить, не вызывая подозрений. — Только расхожие фразы. Некогда было языки подробно зубрить, нас воевать учили. Но суть я уловил.

— Понятно, — кивнул кап-три. — Да, ты все верно понял, пленный сказал, что это шифровальная машина, очень ценная. Это на самом деле так?

— Товарищ капитан третьего ранга, возможно захват этой штуковины не менее важен, чем весь наш десант! Когда выйдете на связь с командованием, обязательно доложите об этом! Не исключаю, что для ее немедленной эвакуации штаб может даже прислать самолет или корабль!

— Ты уверен? — нахмурился Кузьмин. Судя по выражению лица, сказанное морпехом ему отчего-то не понравилось.

— Уверен, — отрезал Степан. — Нашей разведке эта штуковина ох как нужна, особенно до тех пор, пока немцы не изменили шифры. Да и после тоже пригодится, как я подозреваю.

— Добро. Что предлагаешь?

— Да то же, что вы и собирались — немедленно выходить на связь. Надеюсь, нам прикажут именно то, о чем мы говорили: прорыв к Мысхако. Нельзя терять времени, Олег Ильич!

— Ты и имя-отчество мое знаешь? — удивленно дернул бровью Кузьмин (а Степан, в который уже раз, обругал себя за несдержанность — мысленно, разумеется).

— Так точно, знаю. Перед операцией нам доводили, кто отдельными подразделениями командовать станет. А на память я не жалуюсь.

— Хорошо, старлей, я тебя услышал. Забирай своих, отдыхайте пока. Только далеко не уходите, рядом будьте, чувствую, понадобитесь еще. Свободен.

— Есть… — Степан заколебался, что, разумеется, не осталось незамеченным комбатом.

— Что-то не так, старлей?

— Спросите у пленного, откуда шифромашина в обычной артбатарее? Такого не должно быть, нам на занятиях рассказывали, что подобными оснащались только штабы, начиная от дивизии и выше, — если честно, насчет последнего Степан особой уверенности не испытывал, так что «выстрелил», можно сказать, наугад. — И добавьте, мол, вам кажется, что он врет или недоговаривает… короче, надавите слегка. И пусть он этот секретный ящик сам откроет, во избежание, так сказать.

Капитан третьего ранга досадливо поморщился:

— Усложняешь, разведка! Ладно, ладно, не хмурься. Спрошу, коль считаешь нужным.

Сути достаточно длинной фразы, обращенной к пленному, Алексеев не понял. Однако радист с готовностью закивал головой:

— Да, вы абсолютно правы, господин офицер, все именно так! Но я ни в коем случае не обманываю! Просто когда стало понятно, что ваш десант не удалось уничтож… задержать на побережье, командование дивизии перебросило в район дополнительные силы. Эта Funkpanzerwagen, — немец указал рукой в сторону бронетранспортера, — приписана к штабу дивизии. Я и на самом деле специалист по радиоразведке. Все делалось в большой спешке, поэтому я просто не успел сдать шифровальную установку моему начальнику, господину майору Райхенбаху. Вчера вечером он сильно повредил руку и отправился в госпиталь, а ночью меня отправили сюда. Никто ведь не ожидал, что я попаду в плен. Все произошедшее — просто случайность! Очень удачная для вас случайность! Поверьте, я не обманываю вас, господин офицер!

— Открой, — остановил словоизвержение Кузьмин, вполголоса переводя сказанное Степану. — Открой сам, и покажи, что внутри.

Майнер кивнул, с готовностью отщелкнув замок и откинув лакированную крышку.

— Нет никаких мин, господин офицер! Это просто шифровальная машина. Я умею ей пользоваться и готов показать.

— Вроде и на самом деле не врет немец, — пожал плечами Алексеев на красноречивый взгляд комбата. — Подобное вполне могло быть, фрицы сейчас из-за нашего десанта как наскипидаренные носятся, и здесь, и под Станичкой.

— Я не немец! — неожиданно ответил радист. — Майнер[2] — австрийская фамилия, мои предки добывали руду на шахте в Эрцберге.

— Это многое меняет, — фыркнул старлей.

Однако увидев, что комбат не расположен шутить, торопливо добавил:

— Разрешите идти, товарищ капитан третьего ранга?..

****

Связаться с командованием удалось достаточно быстро — необходимые частоты и позывные у Кузьмина были. Экономя поистине драгоценное время, которого с каждым часом промедления оставалось все меньше, комбат докладывал открытым текстом, «клером», как говорят радисты, избегая, разумеется, некоторых подробностей. Особого риска в этом не было: гитлеровцы и так знают, где находятся десантники. А вот цифры потерь и уцелевших бойцов пришлось озвучить иносказательно, и капитан третьего ранга искренне надеялся, что его поняли правильно. Про захват шифровальной машины он пока и вовсе умолчал. Удастся пробиться к своим — доложит, так сказать, по факту, нет — уничтожит секретный аппарат, взорвав вместе с этим броневиком.

После завершения передачи Олег Ильич вопросительно взглянул на единственного выжившего радиотелефониста, разысканного среди раненых и срочно доставленного к комбату. Рация была разбита близким взрывом при высадке, сам же боец чудом уцелел, отделавшись контузией и осколочным ранением. Справиться с незнакомой радиостанцией ему помог Майнер, после чего пленного увели подальше от бронетранспортера.

Старший сержант с подвешенной на перевязи правой рукой неловко стянул наушники и пожал плечами:

— Все, товарищ командир. Подтверждение получено, сведения принята к сведению. Просят ждать, не покидая волну.

— Долго? — резко спросил Кузьмин, в волнении вертя меж пальцев найденный на рабочем месте немецкого радиста карандаш. Перед ним лежала трофейная карта с нанесенными отметками вражеских частей, в том числе и тех, о которых доложили вернувшиеся разведчики.

— Не знаю, товарищ командир. Наверное, нет, раз попросили не уходить с волны.