Можно подвести общий печальный итог: За восемь месяцев своего правления Временное правительство сумело развалить русскую армию так, как это не смог бы сделать никакой внешний противник. Русская императорская армия, бывшая в начале 1917 года нормальной армией воюющей страны – не лучшей, но и далеко не худшей из армий-участниц Мировой войны! – к концу 1917 года полностью разложилась.

Надо отметить характерную черту Русской революции. Она началась не по инициативе армии; Февральская революция происходила не по сценарию классического «военного бунта». Отнюдь не «солдатские массы» – и даже не «офицерские» – были её застрельщиками и поджигателями. Фронтовые части были поначалу настроены достаточно аполитично (во многих частях замечалась явная растерянность после получения известия об отречении императора). Но за восемь последующих месяцев армия была доведена до состояния агрессивной толпы – готового инструмента в руках крайних политических экстремистов.

Вместо того чтобы быть элементом традиции, стабильности и порядка, армия осталась в истории Русской революции одним из главных разрушителей. Революционный солдат-большевик – один из главных (и наиболее ярких) её образов. И это – безусловная заслуга «демократического» Временного правительства!

§ 4.1. Однако же все эти прыжки и гримасы во внутриполитической и военной сфере ещё можно попытаться объяснить дилетантизмом министров Временного правительства, их вопиющей неподготовленностью к исполнению государственных обязанностей, их политической незрелостью и административной беспомощностью (а также – стремлением к дешёвой популярности и, возможно, желанием свести счёты с личными врагами). Так, может быть, мы всё-таки имеем дело – говоря словами Милюкова – именно с глупостью, а не с изменой?

К сожалению, «февралисты» не оставляют ни малейшего шанса для столь выгодного для них предположения! Чтобы понять это, достаточно обратить внимание на внешнюю политику Временного правительства.

Любой человек, занимающийся публичной политикой, знает, что дипломатия – достаточно «благодарная» область приложения сил (по крайней мере, по сравнению с внутренней политикой). Как правителю, так и оппозиционеру нетрудно добиться популярности в глазах сограждан своей «твёрдостью и непоколебимостью перед заграницей», готовностью «до конца отстаивать интересы Державы». Недаром все политические режимы стремятся навязать обществу образ внешнего врага! В этом отношении положение Временного правительства следует признать блестящим. Внешних врагов ему не надо было изобретать; в наличии имелись реальные враги, доставшиеся по наследству от императорской России, – Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария.

Кроме того, «февралисты» ещё до прихода к власти выдумали (и смогли навязать обществу) образ коварного внутреннего врага – в лице царицы-изменницы и её окружения, а также министров Николая Второго. «Уничтожить гнездо немецкого шпионажа!» было одним из лозунгов Февральской революции. Обвинив царское правительство в тайной работе на врага, в предательстве интересов родной страны и готовности заключить сепаратный мир (себя при этом позиционируя как сторонников войны до победного конца!), «февралисты» добились поддержки широких общественных кругов и захватили власть в стране – то есть виртуозно разыграли внешнеполитическую карту во внутриполитической борьбе.

Возражения в духе того, что «к весне 17-го народу был нужен только мир», не выдерживают никакой критики. Если бы жажда скорейшего заключения мира любой ценой действительно была «единственным желанием фронта и тыла», то пропаганда «февралистов» никогда не имела бы такого успеха! – ведь она во многом была построена именно на обвинении власти в готовности заключить «позорный мир». Это – что касается «господствующих настроений»…

А что касается «исчерпания народных сил» – то здесь ответ дала последующая история Русской революции. И сил, и желания у русского народа хватило ещё на несколько лет яростного самоистребления. Добить голодного немца (в едином строю с целым миром!) русским было бы куда легче, чем победить друг друга в братоубийственной Гражданской войне.

В то же время от царской дипломатии «февралисты» получили неплохое наследство. Как известно, Российская Империя рассчитывала на крупные территориальные приобретения после победы. В частности, у Германии и Австро-Венгрии планировалось отобрать все польские земли, создав из них (и из земель русской Польши) единое польское государство. У Австро-Венгрии предполагалось аннексировать населённую восточными славянами Галицию. Должны были усилиться позиции России на Балтике. Самой же соблазнительной целью были проливы Босфор и Дарданеллы.

И российской дипломатии удалось достичь немалых успехов на этом пути! Так, в ходе частных соглашений 1915–1916 годов Англия и Франция признали за Российской Империей право на Черноморские проливы с Константинополем, прилегающей территорией и прибрежными островами. С аппетитами воюющей России западным демократиям поневоле приходилось считаться. В декабре 1916 года император Николай озвучил эти цели войны в своём приказе войскам.

§ 4.2. Но вот к власти – на место прежних «изменников и шпионов» – приходит патриотическое и воинственное Временное правительство. Пост министра иностранных дел занимает один из главных сокрушителей старого режима – лидер кадетской партии Милюков, за свой исступлённый империализм давно прозванный Милюковым-Дарданелльским.

Казалось бы, Бог с ней, с внутренней политикой (где в неразрешимом клубке схлестнулись интересы разных классов и сословий: земельный вопрос, вопрос о форме правления и т. д.); но уж во внешней-то политике теперь никаких колебаний быть не должно?! Вперёд, до полной победы, до окончательного разгрома коварного врага, до достижения заявленных Россией целей войны! Уж если царский премьер-министр Штюрмер обещал, что в отношении Германии со стороны России не будет «ни милости, ни пощады», то чего другого можно ждать от сменивших этого «немецкого ставленника» патриотов?

Однако новая власть должна официально высказать своё отношение к войне, довести до сведения народа свои внешнеполитические цели и планы. И Временное правительство это сделало. Но как! В марте 1917 года выходит «Декларация Временного правительства о задачах войны». Начинается эта Декларация своеобразной преамбулой: «Граждане! Временное правительство, обсудив военное положение русского государства, во имя долга перед страной решило прямо и открыто сказать народу всю правду. Свергнутая ныне власть оставила дело обороны страны в тяжёлом расстроенном положении. Своим преступным бездействием и своими неумелыми мерами она внесла разруху в наши финансы, в дело продовольствия и перевозок, в дело снабжения армии. Она подорвала наш хозяйственный строй».

Вот это декларация о задачах войны! Не декларация правительства, а вопли истеричной бабы на пожаре: «Ратуйте!» К чему такое удивительное вступление?! Зачем правительству сеять панику в стране («всё пропало, всё пропало»)?

Это становится понятным после прочтения центральной части Декларации: «Предоставляя воле народа в тесном единении с нашими союзниками окончательно разрешить все вопросы, связанные с мировою войной и её окончанием, Временное правительство считает своим правом и долгом ныне же заявить, что цель свободной России не господство над другими народами, не отнятие у них национального их достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов. Русский народ не добивается усиления внешней мощи своей за счёт других народов, он не ставит своей целью ничьего порабощения и унижения».