Небрежно бросил перо и указал ему на стул. — Это почти не имеет значения. Уж нам ли с вами не знать, сколько стоят подобные присяги. Пишите.

— Что писать? — он сглотнул, снова посмотрев на Кутузова. Молодец, правильно мыслишь. Это Платон Зубов меня настроил против тебя, заручившись поддержкой Кутузова, а значит, армией. Как же у них тут всё запущено. Мне даже придумывать ничего не надо. Хоть один человек в этом проклятом высшем обществе не интригует против кого-то? Похоже, вопрос реально риторический.

— Что просите отставку со всех занимаемых постов по состоянию здоровья. И хотите уехать для оздоровления в Гросс-Экау. — Скучным голосом сообщил я.

— От всех дел? — Пален вздрогнул.

— Да, от всех, — я кивнул. — Да, чтобы обеспечить вам достойный отпуск и полноценный покой, с вами отправляется рота солдат.

— Я должен сообщить жене…

— Не стоит, — я покачал головой. — Юлиана Ивановна оказывает небывалую поддержку Елизавете Алексеевне. Просто небывалую. Она и ваша очаровательная сестра вчера составили нам компанию за ужином. Я не решусь забрать у жены дружеское плечо, в то время как она так в нём нуждается.

— Кха-кха, — Кутузов, внимательно следивший за нашим разговором, неожиданно закашлялся. Что, неожиданно, да?

— Что с вами, Михаил Илларионович? — участливо спросил я.

— Да, что-то горло запершило, ваше величество, — ответил он хриплым голосом.

— Водички попейте, — и я указал на графин, стоящий на маленьком столике у стены.

— Могу я поинтересоваться, ваше величество, почему вы находитесь здесь, а не переезжаете в Зимний дворец, да ещё и семью здесь держите? — Пален был бледен, но писал, сжав губы так, что они превратились в тонкую полоску.

— Потому что покойного нельзя оставлять одного, — тихо проговорил я. — Покинув замок в минуту слабости, я тотчас же вернулся, когда отсюда отлучился мой брат Константин. Кто-то из близких всегда до похорон должен находиться неподалёку. Но откуда вам знать наши варварские обычаи, правда?

— Я удивлён, что вы их знаете, — процедил Пален.

— Вот так получилось, — ответил я задумчиво. — Забавно, правда?

Говорили мы по-русски. Надо сказать, язык он знал неплохо, но это понятно. Мало ли о чём по углам шепчутся. Почему-то его это не смутило. Скорее всего, донесли об этом бзике молодого государя. И кто у нас такой трудолюбивый дятел? Хотя именно сейчас это уже не столь важно.

— Прошу принять моё прошение об отставке, ваше величество, — Пален встал из-за стола и протянул мне бумагу.

Я под его пристальным взглядом внимательно прочитал то, что он написал и поставил внизу подпись, что, мол, не возражаю. После этого посыпал прошение песком и положил на стол, чтобы оно окончательно просохло.

— Михаил Илларионович, — повернувшись к Кутузову, я протянул ему перевязанный лентой документ. — Это ваше назначение на место Петра Алексеевича. — Назначение я велел составить Энгеля ещё вчера в порыве энтузиазма. — Принимайте дела. Завтра Пётр Алексеевич уезжает. Вы же сами слышали, проблемы со здоровьем, такая жалость, — и я покачал головой.

В кабинет заглянул Зимин. Я указал на Палена, и Вася сделал знак, что понял. Роту он подготовил с утра. Из наиболее преданных людей.

— Идёмте, Пётр Алексеевич, — сказал он насмешливо человеку, который совсем недавно грозил сотворить с ним нечто ужасное. — Я провожу вас и познакомлю с вашим сопровождением.

Они все вышли из кабинета. Теперь мне нужно заручиться поддержкой гвардии, и заняться Зубовыми. А дальше оставалось только ждать. Ждать, когда Макаров доставит Жеребцову. Хорошо, если с деньгами. И я даже знаю, куда их пущу. На организацию нормальной Службы Безопасности. Это будет очень изящный ход, как мне кажется.

— Ваше величество, — я повернулся в сторону Краснова.

— Что-то случилось, Саша?

— Его высочество Великий князь Константин Павлович, и её величество вдовствующая императрица Мария Фёдоровна просят ваше величество об аудиенции.

— Быстро они созрели, — я хмыкнул. — Ну что же, послушаем, что мне скажет брат. Матушку я выслушаю после обеда. И, Саша, найдите мне Ростопчина Фёдора Васильевича. Я хочу с ним побеседовать завтра в полдень.

Глава 11

— Александр, вы не можете так поступить с Константином, — я обернулся на вдовствующую императрицу, бежавшую за мной и заламывающую руки.

— Конечно, могу, — я остановился, глядя на неё, слегка наклонив голову набок. Слегка, потому что сильно не получалось из-за чудовищно жёсткого воротника, заставляющего задирать подбородок. — Я не только брат Константина, и не только его император, но ещё и главнокомандующий. И только мне решать, где ему проходить службу.

— Но, Тифлис… — она снова заломила руки.

— А что не так с Тифлисом? — Я равнодушно смотрел на неё. — Тем более, я не отправляю его туда воевать. Воевать там найдётся кому. Константин должен призвать к порядку грузинскую знать. Они ведь до сих пор не принесли присягу Российскому престолу. Вот пускай и расстарается. Заодно покажет, насколько его безумный нрав схож с действительностью. Или он справится с распоясавшимися горцами, или докажет, что годен только на то, чтобы юбки актрискам задирать, да жену запугивать.

— Но он может там погибнуть, — Мария Фёдоровна смотрела на меня умоляюще.

— Да, может, — ответил я спокойно. — Как показала практика, погибнуть можно даже в своей собственной постели. Удар, и нет человека. Мы все под богом ходим, ваше величество. Мой вам совет: молитесь за Константина. Ему ваши молитвы обязательно помогут.

Прямо на нас вышел бледный Константин. А вот не надо было накануне орать и пытаться меня продавить всего лишь эмоциями. Может быть, тогда просто в деревню какую-нибудь поехал бы отдохнуть и подумать о своём поведении. А ведь, когда я сгоряча отправил его в Тифлис, то даже не знал, входит Грузия в состав Российской империи, или ещё нет.

— Какие войска вы мне выделите, ваше величество, — проговорил он сквозь стиснутые зубы.

— Никаких. Три роты сопровождения. На месте к тебе присоединяться егеря. — Отрезал я. — Собирайся, Костя. Сразу после похорон отправишься к своему новому месту службы. А вы, ваше величество, вернитесь в свою комнату, негоже шуметь в замке, где покойный император ждёт, когда отправится в свой последний путь.

И, развернувшись, я пошёл по коридору, плохо понимая, куда именно иду. Вот только от