— Тише, мой маленький, мама с тобой. Не плач, мой котёночек. Тебя никто больше не обидит. Мы позовём папу, и он злым дядям сделает больно, — успокаивающе ворковала она, поглаживая вспотевшую детскую спинку и кудрявые волосики.

— Болно? — среагировал малыш, вопросительно поглядывая на Таню. Прежде добродушный и весёлый ребёнок, всегда приветливый и улыбчивый, очень серьёзно и сердито смотрел в сторону своих обидчиков.

— Да, маленький мой, больно. Папа их накажет.

— Болно-болно! — тут же потребовал ребёнок и Татьяна вынуждена была соглашающе гладить его по головке и шептать успокаивающие слова, сердито глядя на отчего-то страшно развеселившихся похитителей, услышавших Танины слова про папу и наказание. А о том, чтобы эти два урода получили по заслугам, она позаботится. Дайте только выбраться из свалившихся неприятностей.

— Что вас так развеселило, господа разбойники? — сердито спросила молодая женщина, крепко прижимая к себе ребёнка. — Нравится наблюдать, как плачут маленькие дети? Может вы ещё и котятам хвостики отрываете и глазки выковыриваете?

— Слышь ты, заткнись! — рассвирепел тот, что повыше и помассивнее. — Хозяин не велел тебя трогать, но про мальца он ничего не сказывал. Будешь умничать, мы ему тоже что-нибудь выколупаем.

— И кто же у нас хозяин? Или тоже не велели говорить?

— Вот привезём тебя к нему и узнаешь! — похабно осклабился второй бандит. — Уже скоро.

Они находились, судя по всему, в наёмной карете. Тёмная, неудобная, с плохими рессорами, она с грохотом катилась по мостовой. Шторки закрывали небольшие окошки так, чтобы не было никакой возможности выглянуть и попытаться определить направление.

Вскоре, звук движения изменился, и вместо грохота булыжной мостовой, послышалось ровное шуршание. Дорога, явно сменилась на просёлочную. Или они ещё не выехали из Митавы? Знать бы, есть ли на окраине города не мощённые улицы? И куда её везут? И зачем она этому неведомому хозяину местной шпаны? Желай он её смерти, уже давно была бы мертва. Местный рэкет? Будут принуждать к какому-то соглашению?

Таня неловко укачивала ребенка на руках и пыталась обдумать своё положение. Руки ей так никто и не развязал. Поэтому приходилось придерживать малыша перед собой и пристроив его головку к себе на плечо. Мальчик уснул, но надолго ли? Сколько ещё продлится их путешествие? Минут через десять карета остановилась. Кто-то резко распахнул дверцу и заглянул внутрь.

— Эй, доложи лорду, что мы прибыли! — гаркнул тот, что повыше из бандитов. У него, ещё одного переднего зуба не хватало, отчего плохо выбритая рожа выглядела совсем неприятно. Зуб, скорее всего, потерян в какой-то из драк, а рожа просто от природы своей была мятой и не внушала доверия. Впрочем, Таня сейчас бы и писаного красавчика окрестила бандитом. Просто потому, что они по разные стороны баррикад.

— Ждите здесь! Пускать не велено, — пробубнил заглянувший в карету слуга. Потом на колени беззубому похитителю шлёпнулся увесистый мешочек, звякнувший спрятанными там монетами, а Таню, просто-напросто, не очень вежливо вытащили из кареты и повели в дом. Явно съёмный, он прятался за высокой, слегка покосившейся оградой. И сразу появилось ощущение несоответствия между полузаброшенным строением и одеждой охранников. Последняя была слишком хорошего качества и пошита из дорогой ткани. По крайней мере, похитившие её бандиты на фоне двух новых действующих лиц, выглядели нищими.

Её втолкнули в небольшую не очень освещённую комнату. Куски ткани на окнах, должно быть выполняли функции штор. Небольшая печурка, стол со стульями, невысокий буфет — вот и вся, довольно скудная обстановка.

— Вилфред, можете быть свободны.

Этот голос она узнала почти сразу, хотя обладатель его в прошлый раз и был пьян. Запомнился и голос, и обстоятельства, при которых им довелось столкнуться в прошлый раз. Новогодье. Танцы у ратуши. Она тогда ещё умудрилась сбежать от своего спутника и натолкнулась на трёх подвыпивших лордиков, ищущих себе приключения на то место, где начинается седалищный нерв.

— Разве у нас в стране нет законов защищающих честных граждан от произвола? — холодно поинтересовалась Татьяна, глядя на высокого молодого мужчину, стоявшего у окна. Рыжеватые волосы, светлые серо-зелёные глаза, не красавчик, но вполне мог сойти за симпатичного, если бы не выражение лица. Вседозволенность и порок. Взгляд этого человека ей показался мерзким. Словно ползущий по телу огромный таракан.

— А ты ещё красивее, чем мне запомнилось, — довольно ухмыльнулся он. — Откуда мальчишка? Я не приказывал привозить никаких детей!

— А ваши шавки всегда выполняют то, что приказываете? Ну, значит они вас ослушались, и вместе со мной выкрали и моего сына. И знайте, это вам с рук не сойдёт. Надо будет, я и до короля дойду!

Таня гневалась. Но она понимала, что должна как-то защитить малыша. Этот самодовольный хлыщ привык ко вседозволенности. Знать бы, кто он такой? Почему он так самоуверен?

— До короля! Ха-ха-ха-ха! — развеселился лордик. — Да к нему аристократы не всегда попасть на приём могут, а тут средней руки горожанка… Ха-ха-ха! Давно так не смеялся. Моя красавица, да вы шутница!

Вот гад! Ещё и смеётся. Таня с вызовом смотрела на веселящегося лорда и пыталась придумать, как ей выбраться из этой ловушки.

— Положите ребёнка в кресло, я хочу на вас посмотреть, — поступил приказ от мужчины.

— Развяжите руки. Мне неловко со связанными выполнить ваше распоряжение, — заупрямилась она.

— Лоис?

Откуда-то из-за Таниной спины выступил второй мужчина. Несколько резких взмахов и, опутавшая запястья верёвка, упала на пол. В смутных воспоминаниях, оставшихся после праздника, именно он облапил её тогда за грудь и больно ущипнул. Ещё один гад. В таком случае, должен где-то быть и третий. Их же на празднике трое было или они решили сообразить на двоих? Настолько обиделись, оскорбились или здесь нечто другое?

— Что вам от меня нужно? — Татьяна старалась не показать свой страх, но внутри всё замирало от ужаса.

— Ты нам кое-что задолжала, — нагло ухмыльнулся первый и подошёл совсем близко к Тане. Она почувствовала лёгкий запах вина и дорогого одеколона. Малыш, потревоженный громкими голосами, захныкал сквозь сон, уцепившись цепкими пальчиками за Танину одежду.

— Тише-тише, мой маленький, — тут же попыталась успокоить его она, при этом не спуская гневного взгляда с стоявшего слишком близко лорда.

— Ты же не хочешь, чтобы пострадал твой мальчишка? Тогда положи его в кресло и отойди.

Таня осторожно, пальчик за пальчиком отцепила от себя детские ручки, и опустила малыша на указанное место.

— Дальше что?

— Подойди!

Как банально. Мальчики решили отыграться за пострадавшее самолюбие. Месяц выжидали, обдумывая месть. Как мелочно и подло. У неё хватало эпитетов для двух самодовольных индюков, посмевших угрожать ей и её ребёнку. Пусть не она его родила, но приняла в душу. Спасённый ею малыш крепко держал Танино сердце в своих маленьких ладошках. Мы в ответе за тех, кого приручили.