Я всё ещё не мог забыть, как это ощущалось, когда они касались моей кожи в районе колотящегося сердца.

И снова накрывает лавиной кипятка. Мочит прямо в низ живота. И мне бы орать в голос, потому что я не хотел её хотеть. Грёбаный парадокс — столько доступных, на всё готовых баб, а у меня бурлит кровь на ту, которая мне больше не нужна.

Сворачиваю к чертям собачьим все окна и блокирую телефон, но, проворочавшись с одного бока на другой минут десять, крякнул и снова полез на просторы необъятного интернета. Нашёл Максимовскую — вот у кого душа была нараспашку. Тут нашлась и Истомина. Скролю страницу с фотками вниз, отматывая время на три с половиной года назад.

Вот она!

Почти такая, какой я её заполнил, но уже за минусом в несколько килограмм. Зачем она их скинула вообще? Её они совсем не портили. Не спорю, сейчас её фигура была мечтой любой девчонки, но и тогда Истомина могла с полпинка зажечь мою кровь одним лишь видом своей шикарной задницы.

Вот она с собаками в приюте и на выгуле: хохочет, тискается. Счастливая… Будто бы не расстреляла живого человека в упор совсем недавно. А я, дебил, ради неё пошёл ва-банк: против семьи, против деда, от его наследства отказался, от претензий на семейные плюшки. Всё в топку бросил, лишь бы она рядом была, а не со своей чокнутой мамашей в котле варилась.

А ей мало было. Всегда!

Смотрю дальше. Не могу остановиться.

Конец первого курса: поездка на море. Рядом с Истоминой трутся какие-то мудаки. Интересно, сколько у неё их было после меня?

Фак!

Вот зачем я в это болото полез вообще?

Второй курс: день рождения Марты, рядом Вероника в обнимку с каким-то очкариком. Ну что за муть? И почему мне от этих фотографий хочется, как минимум, с кого-нибудь снять скальп? Например, как раз с вот этого вот очкарика. Медленно…смакуя каждый его вопль боли.

Третий курс: девичник в стриптиз-клубе у какой-то их совместной подруги. По очереди каждая из присутствующих становится жертвой приватного танца. И Истомина тоже — суёт пятихатку в трусы какого-то перекачанного орангутанга.

— Вот же стерва!

Сорвался с места. Умылся ледяной водой, но легче не стало. Окончательно словил псих и понял, что не смогу сейчас уснуть или усидеть на месте ровно.

Какой итог? Сдал номер и помчал в сторону Краснодара, матеря себя и Истомину трёхэтажно и заковыристо. Её — за то, что до сих пор занозой сидела, кажется, в каждом моём внутреннем органе. Себя — за то, что до сих пор слабак. Из-за неё…

К утру был на месте, где меня наконец-то вырубило. Но ещё в дороге успел найти контакт той самой богадельни, что заприметил на многих снимкам, на которых Истомина выгуливала собак. Оказывается, её можно было тупо купить для своего песика-масика. На заправке успел зарегистрироваться на сайте и нанять именно Веронику для прогулки со мифическим лион-бишоном, по причине того, что выгул конкретно этой породы стоил дороже всего. Вбил свой адрес, обозначил время и почти расслабился, будучи уверенным, что рыба уже не соскочит с крючка.

И лишь тогда смог выдохнуть, а по приезду домой завалиться спать без сновидений. Только голову опустил на подушку и всё — ушёл на дно, зная, что уже к вечеру здесь, в этом самом периметре будет Она.

Моя Истома…

И никуда уже от меня не денется.

Проснулся сильно после обеда. Заказал клининг. Принял контрастный душ и, немного ожив, понял, что не могу доверить покупку продуктов абы кому. Собрался и лично поехал шерстить местные супермаркеты в поисках подходящих ингредиентов.

Готовить я умел, но не любил тратить на это драгоценное время. Но для Истоминой решил сделать исключение. Долго курсировал между бесконечных полок и наконец-то остановился в рыбном отделе, где выбрал пару стейков охлажденной форели, затем зарулил за овощами и погнал обратно.

Надо было подготовиться.

Чагин тоже не оплошал и припёр мне глушилку для мобильного сигнала, за что я ему был невероятно благодарен.

А дальше дело осталось за малым: приготовить ужин, салат, печёные овощи и охладить бутылку превосходного розового вина. Ну и дать указание женщине, которая отвечала за уборку, встретить девушку и аккуратно прикрыть за собой входную дверь, которую я удалённо закрыл бы на замок.

И всё — птичка в клетке.

Последние штрихи — и вот уже я готов. Помылся, побрился, надушился, приоделся с иголочки. А сам конкретно в хлам: по венам не кровь бежит, а лава. За рёбрами чёртов армагеддон. Лёгкие категорически не справляются с нагрузкой. А в черепной коробке бомбит праздничный салют и всё это потому, что я услышал звонок в дверь.

А затем и бархатистый голос Истоминой, которая добровольно сунулась в собственную мышеловку.

Её тихие шаги, приближающие нашу встречу, рвут мои последние нервные волокна. Но мне так плевать на этот факт, потому что меня штырит от чувства собственной власти над этой девчонкой. Она свернула мне кровь, но я сделаю кое-что похуже.

— Добрый вечер, — её звонкий голосок словно шуруповёрт вворачивается мне прямо промеж глаз.

Слепит.

От радости.

От ненависти.

От непонятного и иррационального мандража, который гудит по телу, накачивая его опасным электричеством.

Ох, Истома, зря ты сюда пришла…

— Добрый, — отвечаю я, стоя у окна и замечая, как она в непонимании складывает губы в букву «о» и испуганно делает шаг назад.

А я к ней, полностью выходя из тени.

— Ты? — шепчет она одними губами и в испуге хватается за стену, полируя меня я-убью-тебя взглядом.

— Я…

Глава 21 — Fatality

Ярослав

— Ясно…

Смотрит на меня в упор. Пытается уничтожить взглядом и дать мне понять, что я как минимум ничтожество, а как максимум — пыль под её ногами и плевала она на все мои выкидоны с высокой горы.

Хмыкает и разворачивается, а затем целенаправленно движется к входной двери, чтобы там поцеловать замок и наконец-то понять, что мышеловку я давно уже захлопнул.

Сюрприз!

Чертыхается, дёргает за ручку снова и снова, даже пытается крутить завёртки. Пинает дверь и приглушённо что-то бубнит на непереводимом, но однозначно запрещенном цензурой.

Разворачивается. Зло топает обратно.

А я предвкушаю!

— Ну ты прям мегамозг, как я посмотрю, — поджимает губы и кривится, давая мне понять, до какой степени я ей неприятен в этот момент.

Такая равнодушная. Такая чужая. Вот только я в это не верю!

— Спасибо, что оценила, конечно. Но это