– А шланг зачем? – вытаращил глаза Степа.

– Чтобы влить из трехлитровой банки... адсорбент, да? – спросила врач Клаву, та кивнула. – Вот адсорбентом дополнительно едва не уморила Подсолнуха. Хорошо, что «Скорая» вовремя приехала, удалось откачать его.

– Меня посадят? – взвыла Клава.

Волгина сотрясалась от беззвучного смеха, отвернувшись от Овчаренко. Степа укоризненно покачал головой, не находя ничего смешного в поступках Клавы. При ней уже один отправился на тот свет, действовала она вполне оправданно. Поймав на себе укоризненный взгляд Степы, Оксана посерьезнела. Действительно, неприлично так себя вести следователю прокуратуры.

– Вас сейчас отвезут домой, – сказал он Клаве.

– Вот, – врач протянула рецепт Клаве, – это успокаивающее. Вам необходимо обратиться к психиатру. Срочно!

Клава с безразличием сунула рецепт в карман домашнего халатика, в котором ее сюда привезли, пробормотала, тяжело поднявшись:

– Одни рецепты... рецепты... Спасибо.

Волгина прикатила на собственном авто, поэтому, погрузив в машину пережившую стресс Овчаренко, прежде отвезли домой ее, а уж потом поехали к Степе.

– Чего ты ржала? – упрекнул он Волгину. – Тетка помешалась на отравлениях.

– Знаешь, Степан, не надо обвинять меня в черствости, – сказала она, покручивая руль. – Три трупа в одном небольшом гадюшнике – не многовато ли? Это свидетельствует о паршивой обстановке. Нет, мне не жаль Овчаренко.

– Потому что она пьющая?

– И поэтому тоже. Женщина и зеленый змий – отвратительный альянс. Но это не основная причина. Я тут поинтересовалась у наших театралов, они в один голос уверяют, что там концлагерь. Но ведь люди, работающие в театре, добровольно согласились на концлагерь.

– Полностью с тобой согласен. Я тоже переговорил с двумя бывшими актрисами. Обеих выгнали, но у них все удачно сложилось после ухода из театра...

– Осторожно, Степа, все же это обиженные, они не могут быть объективными, поэтому не стоит опираться на их показания.

– А меня прежде всего интересовало устройство театра.

– Ух ты! Замечательная мысль, – вставила Оксана. – Выводы?

– Знаешь, кажется, меня не обманула интуиция. Там обделенные люди, у которых отнимают право на жизнь, а такие товарищи на все способны.

– Что значит «отнимают право на жизнь»? Звучит, как призыв народовольцев.

– Позволь мне объяснить, как я всю эту систему понял, лады?

– Разумеется.

Степа покосился на Оксану, оценивая, насколько можно с ней откровенничать. Самолюбие есть и у него, как у всех людей, поэтому он не хотел, чтобы Оксана подняла его на смех, мол, мент, а туда же, лезет анализировать социальные прослойки. Собственно, ведь сам напросился в помощники. Степа потер заросший подбородок, неторопливо начал, обдумывая каждую фразу:

– Видишь ли, большинство людей могут заниматься любым родом деятельности. То есть, приложив максимум терпения и труда, достигают определенных успехов в работе, а работа, согласись, основная часть жизни человека. Но существуют люди, которых судьба одарила уникальными способностями. К примеру, певцы, художники, артисты... Из общения с бывшими артистками я понял, что в их профессии все зависит от директора или режиссера. Короче, сами артисты ничего не решают, только играют то, что им дают. А когда их лишают деятельности, без которой они не мыслят своего существования, вот тогда и начинаются проблемы. Работа для человека есть не что иное, как способ выжить, так? А для артиста это еще и смысл жизни. И вдруг их выгоняют, лишают этого смысла, заработка, то есть отнимают право на жизнь.

– А разве нельзя найти работу по специальности в другом месте?

– Я тоже задал приблизительно такой же вопрос, а потом кое-что и сам прикинул. Сколько в городе театров? Один. Получают они очень мало. Чтобы переехать в другой город, нужны большие средства, где-то жить, а проблема жилья остро стоит по всей стране. Другими видами деятельности заниматься они не могут, их обрекла судьба на лицедейство. Это тупик.

Волгина помолчала, затем проговорила:

– Ну допустим, ты меня убедил в исключительности артистов, однако кто-то из этих исключительных особ пошел на убийство. Так каково устройство театра?

– Заправляет всем директор, все ниточки к марионеткам у нее в руках. Клички: Эпоха, Мессалина, Кощей Бессмертный. (Оксана расхохоталась.) Я тоже смеялся сначала, а ты вдумайся: эпоха породила Мессалину, которая бессмертна.

– Степа, у тебя прекрасное ассоциативное мышление, книги пиши.

– Слушай дальше, – расцвел от похвалы Степан. – Директор обезглавила театр...

– Так она топором умеет орудовать? – пошутила Оксана.

– Не перебивай, разобраться в сумбурных рассказах было не так-то просто...

– Молчу, молчу, молчу.

– На чем я?.. А, да. Директриса убрала режиссеров, художников, всех тех, кто непосредственно участвует в работе. На постановки спектаклей приглашает специалистов со стороны, а поскольку платит именно она, то она же и музыку заказывает. Грубо говоря, режиссеры выполняют все ее пожелания. Приказы-то она подписывает.

– То есть она назначает на роли? – уточнила Оксана. – Тогда логичнее было бы отравить ее.

– За спектакли актеры получают дополнительную оплату, отсюда пошла возня между ними. Чем больше роль, тем больше получаешь...

– Но это же справедливо.

– Согласен. Но, чтобы много играть, нужно иметь...

– Талант, – фыркнула Оксана. – Да это же элементарно: без таланта нечего делать на сцене, и вообще в искусстве.

– Совсем не обязательно, – возразил Степа, вызвав этим неподдельное изумление Волгиной. Они подъехали к его дому, остановились. – Нужно иметь благосклонную поддержку директора, так как только она решает, кому быть, а кому не быть. Началась конкуренция. То есть, чтобы добиться расположения директора, следовало принять все ее правила игры. Кого она невзлюбила – того не любить, кого она хочет убрать – помочь ей в этом. Одновременно представилась возможность избавиться от соперников. А поскольку оклады соперников решено было поделить между фаворитами, то и думать нечего, что последовало.

– В таком случае отравитель должен быть сильно обижен, – подхватила Оксана.

– Не торопись, – остановил ее Степа. – Ты же сама знаешь, поспешность уводит в сторону. Дело в том, что Ушаковы – две отдельные песни. А Овчаренко, пережившая покушение, никаким боком к ним не присоединяется, она враждовала с ними.

– Но Ушаковы супруги...

– На момент убийства они жили врозь, он ушел к другой, так что вряд ли они сохранили дружеские отношения. Мало того, Ушаковы не являлись фаворитами директора, испытали на себе гонения. Логика подсказывает, что, скорее, кто-то из Ушаковых должен был устранить обидчиков. А устранили их!