— Миша, отсюда до ближайшего жилья может быть и сто, и сто пятьдесят километров. Мы не знаем. Мы вообще не понимаем куда вышли, куда дальше двигаться. Это тайга. Тут наугад до осени можно идти. Проще вернуться в лагерь, отдохнуть пару дней, а потом от излучины попытаться еще раз. По солнцу, а не по компасу. Понимаешь?

Я пытался, но получалось с трудом. Мне не хотелось верить, что другого выхода нет. Мне до чертиков, до зубовного скрежета надоела эта тайга: комарье, подножный корм, крик кукушки, Колькин пугающий хозяин. Надоела эта бесполезная романтика. Я наелся ее за последние пять дней от души.

Потому и попытался возразить:

— Но, может…

— Не может.

— Помогите! — вопль был знакомым до боли. — Пом…

— Юрка?

Колька развернулся и, не раздумывая, рванул обратно. Мы бросились следом. По дороге раздавался лишь топот сапог. В голове металась одна мысль: «Что еще этот идиот опять умудрился натворить?»

* * *

От того места, где заканчивалась дорога, Юрка маячил метрах в пяти. Над поверхностью болота виднелись только плечи, шея и голова. Хотя, зачем человеку голова, если он к двадцати годам не научился ею думать? Совершенно незачем.

Ряска вокруг была взбаламучена, кляксами темнела грязь.

Нам парень обрадовался, как родным, выпалил счастливо:

— Ребят, вытащите меня отсюда!

Чтобы никто не ринулся на помощь, Антон раскинул в стороны руки, почти прошипел:

— Ты там стоишь?

Юрка вздохнул:

— Стою. — И поспешил добавить. — Но мне очень холодно.

Тохе на жалобы его было плевать. Я внезапно понял, что мною обуревают такие же чувства. Колька сложил руки на груди, показывая, что пальцем не пошевелит для спасения.

— Не тонешь? — продолжил Антон.

Юрка совсем растерялся.

— Вы что, меня спасать не будете?

— А зачем? Вот скажи, какого хрена ты туда полез? Я бы понял, если бы что-то подобное сделал Мишка. Он не помнит ничего. А ты? Что тебе понадобилось в болоте?

Юрка поставил брови домиком, всхлипнул, шмыгнул носом.

— Я хотел помочь.

— Помочь? — Тоха буквально взбеленился. — Да ты нам все время помогаешь!

— Я дорогу хотел найти…

Голос у Юрки стал совсем жалобным.

— Нашел? — ехидно спросил Санжай.

— Почти.

— Вот и сиди там…

— Как? — Юрка не мог поверить, что мы его бросим.

Я тоже понимал, что этого не будет. Не по-людски это. Не по-дружески.

Тоха отвел нас в сторонку.

— Что будем делать?

Колька протянул руку.

— Топорик дай. Пойду жердин нарублю. Это чучело надо доставать.

— Надо! — завопил из болота Юрка. — Я хороший!

Тоха в бешенстве скрипнул зубами.

— Слушайте, — сказал он, — заткните кто-нибудь этого хорошего. Иначе я его сам притоплю и скажу, что так и было.

— Я молчу.

Юрка, правда, замолк. Только жалобно постанывал из зеленой жижи.

Тянули недоумка почти два часа. Близко подобраться никак не удавалось. Колька стоял почти по пояс в зловонной жиже, зло изумлялся:

— Как ты туда попал, придурок?

Юрка на придурка совсем не обижался. Слишком сильно ему хотелось на волю.

— Не знаю, — отвечал он, совершенно искренне, — шел-шел, было твердо. Потом вдруг раз и поскользнулся.

— Поскользнулся он, — Тоха шипел сквозь зубы, — лучше бы сразу утоп. Нам меньше проблем.

Колька подкинул жердину страдальцу как можно дальше.

— Хватайся, попробуем вытянуть.

Юрка честно схватился. Потом еще раз и еще. Палка выскальзывала из мокрых пальцев. Парень плюхался обратно. В итоге, по уши увозились все. Когда дело стронулось с мертвой точки, я испытал неимоверное облегчение. Мне казалось, что всем нам придется сидеть тут до скончания века.

* * *

Часы показывали четверть первого. Солнце стояло прямо над головой.

Я был в грязи от пяток до подбородка. В сапогах хлюпала вонючая вода. Трусы прилипли к телу. Меня не покидало ощущение, что под одеждой кто-то бегает, змеится. Рядом отчаянно чесался Колька. Тоха, сидя на дороге, вытряхивал жижу из сапог. Вид у всех был страшенный.

Юрка топтался чуть поодаль. Я даже не сразу понял, что с ним не так. Наконец, он кивнул на болото, сделал жалобные глаза, пошевелил в грязнющих носках пальцами. Пожаловался:

— А сапоги-то того… — Он сделал рукой неопределенный жест и добавил: — Тю-тю!

Я понял, что мне его совсем не жалко. Скорее наоборот. Этот инфантильный придурок вечно создавал кучу проблем. Постоянно мешал, тормозил. Висел, как гиря на ноге.

— Может, его прибить? — предложил я. — Босиком он до лагеря все равно не дойдет. А нырять за его сапогами я лично не собираюсь.

— А что? — Тоха оживился. — Хорошая идея. Мне нравится. И прямо здесь в болотце того…

— Чего того? — Юрка попятился назад.

— Притопим дурака.

Руки мои сами сжались в кулаки.

— Есть у меня на примете одни сапоги. — Глаза Санжая стали хитрыми. — Только Юрке, боюсь они не понравятся.

Юрка встрепенулся, ломанулся к Кольке, встал за ним, как за стеной.

— Мне понравятся, — горячо заверил он. — Я уже согласен. А где?

Тоха понял первым. Он удивленно вскинул брови. Спросил:

— Ты уверен?

— А у тебя есть другие варианты? — голос Кольки стал совсем ехидным. — И этому недорослю будет хорошая наука.

Юрка почувствовал подвох. Насторожился.

— Вы о чем это? — спросил он осторожно.

Колька подтолкнул горе-путешественника одним пальцем.

— Идем, герой, идем. Пора обзаводиться имуществом. Сам сейчас все увидишь

Глава 17.2

Этот малохольный не мог ничего сделать сам. Даже сапоги с покойника снимать пришлось Санжаю. Я, пожалуй, не стану описывать, как это выглядело со стороны. Все мы были слегка шокированы. Поэтому и дом покидали в спешке, словно хотели скорее оттуда сбежать. Словно пытались все позабыть.

— Держи! — Колька протянул сапоги несостоявшемуся утопленнику уже на улице.

— Э-э-э-э, — Юрка замер в нерешительности. — А если…?

И начал отчаянно торговаться. Он клятвенно обещал свою порцию клада тому, кто согласится поменяться с ним обувкой. Был готов на все, лишь бы не примерять на себя имущество неизвестного усопшего. На него было жалко смотреть.

Он рыдал, бил себя в грудь. Клялся в вечной любви и преданности. Обещал исполнить любое желание. Дураков не нашлось. Тоха процедил сквозь зубы, буквально припечатал:

— Нетушки. За свои поступки каждый отвечает сам.

— Я хотел, как лучше! — Голос Юрки сорвался на фальцет. Зазвенел над поселком, над тайгой. Эхом разлетелся по округе.

— Мало ли, что ты хотел, — Тоха был неумолим. — Благими намерениями выстлана дорога, знаешь куда?

— Не знаю и знать не хочу, — Юрка потух, неприязненно буркнул, — дай мыло.

— На, — ему протянули сероватый брусок.

Мыться пришлось всем. Нам еще повезло, что на улице стояла такая теплынь. Грязь удалось отмыть довольно легко. Одежда сохла буквально на глазах. Юрка два