– Нельзя, чтобы снова что-то пошло не так.

– Тогда поехали, – говорит он и смотрит на меня.

Я киваю не раздумывая. А какой у нас выбор? Все остальные варианты еще хуже.

Машина продолжает ехать вперед. Больше никто не предлагает проголосовать. Никто не спорит. Следуя указаниям Джоша, мы поворачиваем направо, а потом еще раз. Колея становится все шире. Мы приближаемся к маршруту 53.

На склонах гор то тут, то там появляются одинокие дома. Их не то чтобы много, так, редкие пятнышки цвета, изредка украшенные рождественскими огнями. Некоторые я замечаю только по слабому свечению окон.

От близости к людям мне должно полегчать. Мы едем быстрее и разгоняемся. Но я не могу думать ни о чем, кроме книги у Брекена в сумке. И своего пропавшего телефона. И тихого признания Харпер, в котором она озвучила мои собственные страхи. Нельзя, чтобы дальше что-то пошло не так.

Пятнадцать

Дорога петляет и извивается. Мы плетемся с черепашьей скоростью. Благодаря какому-то чуду мы выезжаем на маршрут 53 несколько километров восточнее заправки, но к тому моменту уже совсем темно. Нам ничего не остается, как ехать мимо заправки по пути на запад. Что еще хуже, мы выпили всю воду из моего пакета и нам с Харпер срочно нужно в туалет. Разумеется, открытых заправок нам по дороге не встретилось. И вообще никаких открытых заведений, хотя, честно, выбор тут и так невелик. Одни поросшие деревьями склоны гор и долины, уводящие во тьму. Кое-где попадаются признаки жизни. Мы проезжаем мимо закрытого универмага, десятка домов, и в каком-то крошечном безымянном городке натыкаемся на белую церквушку со шпилем.

У печального вида школьного здания стоит украшенная огнями елка, но нет ни одного здания, куда мы могли бы зайти (и куда нам зайти бы захотелось). И разумеется, туалетов поблизости тоже не видно.

– Вынужден признать, что мне тоже нужна остановка, – говорит Джош.

– В крайнем случае можешь поссать в бутылку, – говорит Брекен.

– Ну, он-то, возможно, и может, – ворчу я.

Брекен стучит по рулю.

– А без феминизма никак?

– Ты о чем? – спрашивает Харпер.

– Женщины только и говорят, что про свой пол. Ужасно тупо.

Я прищуриваюсь.

– Занятно слышать от парня, который сказал мне, что я не смогу толкать машину.

– Занятно слышать это от девчонки, которая находится сейчас в моей власти.

Он шутит. Точно ведь шутит, да? Но мне все равно не по себе. Я захлопываю рот, но Харпер отвечает за меня:

– Кстати, Брекен, это моя машина. Мы взяли ее на мое имя, так? – Она подмигивает мне и протягивает нараспев, пытаясь разрядить обстановку: – Так что вы все в моей власти.

Кайла фыркает. Я поворачиваюсь к ней. Она ухмыляется с закрытыми глазами. Интересно, как давно Кайла не спит? А может, она в принципе не спит и все время подслушивает?

Я разворачиваюсь обратно. При взгляде на заснеженную дорогу впереди мне становится так одиноко, словно дом, безопасность, привычная обстановка находятся за миллионы километров от меня.

Что-то с этими людьми не так. Со всеми ними. Эта мысль посещает меня совершенно внезапно. Я делаю глубокий вдох, напоминая себе, что это всего лишь паранойя. Моя мама думала похожим образом после смерти Фиби. Но я ведь не такая. Я не склонна к параноидальным мыслям.

Но я не идиотка. Я научилась обращать внимание на то, от чего по шее бегут мурашки. Когда первобытный, нутряной инстинкт говорит мне, что что-то не так. И именно это он говорит мне сейчас.

Что-то не так с этой машиной. С этими людьми. Папа сказал мне доверять интуиции. Боже, да ему и не надо было мне напоминать! Я знаю, как следить за окружающей обстановкой, сохраняя спокойствие. Именно поэтому я могу хорошо позаботиться о маме. Сложно разваливаться на части, если надо заботиться о других.

– Парк!

Внезапный крик Харпер отвлекает меня от мыслей. Сбоку от дороги я замечаю маленький унылый пятачок для пикника за кучкой заснеженных деревьев. Несколько столов и грилей почти затерялись под толстым белым покрывалом. Двое одиноких качелей и старомодная гимнастическая стенка справа от приземистого здания с двумя входами.

Туалет.

Мочевой пузырь напоминает мне про объемную бутылку воды, которую я недавно выпила. Брекен паркуется, и мы молча вываливаемся наружу. Харпер припускает к багажнику и роется в сумке. Быстро обнаружив то, что искала, она напрямик несется к уборной. Кайла, шатаясь, медленно плетется следом. Когда я выхожу из машины, Брекен уже припал к своим сумкам: расстегивает молнии, выкладывает свертки. Может, надеется, что если все разложить по-новому, то найдутся остальные пропавшие вещи.

Я направляюсь к туалету, по дороге обернувшись проверить, как там Джош. Тот стоит, неловко присев на корточки и вытянув сломанную ногу в сторону, и шарит под машиной.

– Что-то случилось?

– Уронил кошелек, блин.

– Тебе помочь?

– Да нет, не надо. – Он отмахивается от меня.

Я киваю и вслед за Харпер и Кайлой иду по заснеженной тропинке. Вдохнув полной грудью морозный воздух, я снова ощущаю тревожное покалывание на коже. Неописуемое беспокойство, будто за мной наблюдают.

Но никто на меня не смотрит. Брекен стоит у багажника. Джош, прислонившись к машине, ищет кошелек. Харпер с Кайлой в туалете. Я совсем одна, но все как-то неправильно.

Доверяй интуиции.

От папиных слов у меня чешется кожа. Если доверять интуиции, то надо бежать отсюда. Бежать от этой машины, от этих людей. Всеми обостренными чувствами, каждой клеткой мозга я ощущаю, что пора бежать.

Но как? Куда?

Даже если эти люди и опасны, оставаться на стоянке мне нельзя. Это не заправка, откуда я могу позвонить родителям и в тепле дожидаться, пока за мной приедут. Это плохо освещенный парк в глуши. Ни электричества, ни отопления, ни телефона, чтобы позвать на помощь.

Что бы ни говорила мне интуиция, логика с ней не согласна. Никто в машине пока не сказал и не сделал ничего пугающего. Да, я еду с наркоманкой и вором. Но это не повод умереть от холода в пенсильванской глуши. Ну, почти что глуши.

По бокам здания с туалетом растут деревья, а за дальней стеной возвышается гора, насколько видит глаз. Однако по другую сторону шоссе я замечаю признаки цивилизации: там, за заснеженным полем, выстроилось в ряд несколько домов.

Я прищуриваюсь, и мне сводит горло от тоски по дому. В темноте огоньки окон кажутся такими теплыми, такими яркими. Рядом с одним из домов стоит вечнозеленое дерево в мерцающих белых огоньках. В другом доме