в СССР очень хороши жили. И потом ещё и война началась, а Россия нас не то, что не поддержала — а, в общем, скорее, наоборот… нет, хорошо, что дальнейшее кровопролитие остановилось — но вот чем это всё дальше теперь закончится совершенно непонятно… у вас журналист был, Дима Холодов. Он написал про резню в Абхазии. Смелый был. Так его тоже убили пару лет назад.

— А твои родители? — заинтересовался я. — Они как думают? Тебя же сюда зачем-то направили, верно?

— Отец у меня прагматик, — вздохнул Гия. — Он хочет вокруг себя организовать что-то такое… созидательное. Думает, что дальше может быть. Говорит, что Грузия окажется на пересечении интересов, если России удастся уцелеть, и тогда тяжело будет лавировать между крупным северным соседом и новым центром власти за океаном…

— Он про Америку что ли?

— Ну да. Он считает, что или Россия окончательно развалится, и тогда нам нужно будет блюсти свои интересы на ближайших территория, или же возродится. Россия слабой быть не может. По крайней мере долго. Так что, если вам повезёт, то и противостояние с Америкой снова начнётся. А мы окажемся на пересечении интересов. И лучше к этому быть готовыми. Поэтому меня вот отправил сюда учиться, а брата — в Вест Пойнт, причём за грант американского минобороны.

— Вот даже как…

— Ага. Ну я же говорю, прагматик он.

— А брату сколько лет?

— Старший. Мы погодки.

— Завидуешь ему?

— Разве что погоде! — улыбнулся Гия. — А так нет. Если честно — мне кажется, что вам всё-таки повезёт. Пока, конечно, это сложно прогнозировать, много бардака вокруг. Но вот сейчас у вас лучше, чем у нас. На родине гораздо тяжелее приходится, каждый выживает, как может…

— Ясно…

— Ты же в Грузии ещё не был, да?

— Нет, — соврал я. Или всё-таки не соврал? Ведь до того, как я там впервые побываю, ещё добрых десять лет…

— Хотел бы побывать?

— Конечно!

— Тогда я приглашаю тебя на новогодние праздники к себе, на день рождения. Если что — отец билеты организует, и вообще о расходах не беспокойся, ладно?

— Да я бы и сам мог опла…

— Отказываться не вежливо если что, — улыбнулся Гия. — Не принято.

— Ладно, — кивнул я. — Не буду. Спасибо за приглашение. С удовольствием составлю тебе компанию, если не будет форс-мажоров каких-нибудь в виде нарядов…

— В общем, решено, — подмигнул Гия.

Я проводил его до КПП, потом решил вернуться в аудиторию, просто на всякий случай. И правильно сделал: как выяснилось, меня искал Ступикан.

Он ждал меня в своём кабинете.

— А, Иванов… — сказал он, когда я, предварительно постучавшись, приоткрыл дверь. — Заходи.

Я вошёл и закрыл за собой дверь.

— В общем, дело такое… — начал он. — Ты прав был, что ко мне обратился. Уж не знаю, во что ты там вляпался — но тобой интересовались. В учебную часть авторитетные ребята клинья подбивали. Ищут тебя. Фотографии из личного дела очень просили.

— Фото у них? — спросил я спокойно.

— Пока нет, насколько я знаю. Я постарался застремать народ, но непонятно, хватит ли этого.

Насчёт того, что Ступиков может «застремать» кого-то из своих у меня были большие сомнения.

— Спасибо большое, товарищ майор, — кивнул я.

— Спасибо, спасибо… — было видно, что ему буквально на язык лезет окончание фразы в духе «спасибо на хлеб не намажешь», однако же он воздержался от этого. Может, он не так уж безнадёжен, как я думал? — В общем, оглядывайся почаще. И за территорию я бы на твоём месте в ближайшее время не выходил. А дальше уж как знаешь…

Глава 17

Что произойдёт, если отец Мирославы узнает о моей договорённости с адвокатом? Наверняка ничего хорошего, учитывая, что я, по сути, подвергаю её жизнь опасности каждый раз, когда встречаюсь с ней за пределами университета.

Можно было бы заморозить наши отношения на пару месяцев. Встречаться только на территории, не ходить к ней домой — не объясняя причин. Если бы это была моя первая молодость, вполне возможно, я бы именно так и поступил. Причём считал бы себя благородным рыцарем, защищающим свою даму, а вовсе не идиотом, каким бы я был на самом деле.

Мирослава мне нравилась. Даже очень. И я рассчитывал, как минимум, на несколько лет хороших и безоблачных отношений. Поэтому правильным вариантом в этом случае было рассказать ей о сделке.

Вечером я надел спортивную куртку с капюшоном — специально, чтобы лицо оставалось в тени — и привычным путём нырнул за забор. Перед тем, как идти к дому Мирославы, я сделал крюк по Волочаевской, зашёл во дворы и оттуда, с безопасного расстояния, какое-то время наблюдал за КПП.

Мне категорически не понравилась одна машина, припаркованная метрах в двадцати от ворот, на другой стороне улицы. «Гранд Чероки» с наглухо затонированными стёклами. Стояла она довольно долго, с заведённым двигателем. Основной поток счастливчиков со свободным выходом уже закончился — а машина так и продолжала стоять…

Я не стал дожидаться, когда она уедет. Если завтра «Широкий» будет на том же месте — значит, с высокой степенью вероятности, эти ребята по мою душу пришли. Пытаются подловить меня на выходе. Конечно, рано или поздно кто-то объяснит им про неофициальные способы покинуть территорию — и тогда их следует ожидать под забором, возле нашей казармы… хорошо бы найти и отработать ещё один альтернативный путь на этот случай.

Размышляя так, я подошёл к подъезду Мирославы, набрал на домофоне номер её квартиры. Она быстро открыла, даже не спросив: «Кто?»

На ней был любимый шёлковый халатик, когда она встретила меня на площадке у открытой двери.

— Привет! — сказал я, после чего поцеловал её.

Мы вошли в квартиру и заперли дверь.

— Слушай… просто на всякий случай: спрашивай, кто звонит в домофон, ладно? — попросил я. — Мне спокойнее будет.

Мирослава с удивлением посмотрела на меня.

— Ну ладно… когда ты так смотришь, ты становишься похож на папа… — она сделала ударение на втором слоге.

— Может быть, — я улыбнулся.

— Да проходи уж ты! По глазам вижу, что голодный. У нас сегодня домашние пельмени!

— И когда ты всё успеваешь? — улыбнулся я.

— Я? Не, это маман о