– Джога. Ты хотел заглянуть ко мне в душу…

– Да она и так моя. Искупаться решил? Что ж, искупайся напоследок. Я бы давно тебя подмял, да сломать боюсь. Да, боюсь. У меня знаешь сколько тысячелетий игрушки не было? Вот и… Ты сильный оказался, спору нет, но… Просто я не хочу омрачать первое свое владение всякими увечьями, изъянами…

– Загляни, Джога. Добровольно открываю.

– Изволь, коли просишь. Это почти то же, что клятва верности. Ладно, пусть будет у нас и то, и другое. Итак, Хвакушка…

– Смотри. Я не верю тебе, я верю Снегу и благодарен ему за последний совет, я понял его. Прощай, Джога.

Хвак разбежался и с превеликим шумом, словно ящерная корова, прыгнул подальше в ручей – в самом глубоком месте он оказался ему по грудь – и нырнул. Он еще с берега узрел в этом месте корягу, подмятую с боков гладкими валунами. Главное – вцепиться понадежнее, чтобы пальцы не скользили… Хвак прижался жирным брюхом к неровному дну, открыл рот как можно шире и вдохнул во всю грудь, словно это был воздух вокруг, а не ледяная тяжелая вода… Попытался вдохнуть, но что-то мешало… То ли страх перед смертью, то ли приказ демона Джоги, то ли всё вместе… Хвак поднапряг собственную волю, хлебнул… ему это удалось… и сделал вдох. Тело опять пробила мощнейшая судорога, в голове кто-то завизжал непереносимо громко, пальцы сами разжались и тело выпрыгнуло из воды туда, наверх, где воздух, где дышится… Хвак закашлялся, замер на мгновение, его опять вырвало, уже в который раз за этот день… Дышать!.. Дышать!..

Хвак вздохнул как можно глубже, оглядел надводный солнечный мир ничего не видящими глазами и вновь нырнул, и выдохнул драгоценный воздух и опять вдохнул воду…

– НННЕ-Е-ЕЕЕТ!!! ХВА-А-АК!!!

– Да. – Хвака опять вытолкнула наверх соединенная сила двух сущностей, демона и человека, и опять он блевал водой, опять вкушал три или четыре раза подряд драгоценнейший из напитков земных: воздух… И снова нырнул, и на этот раз он понял вдруг: победил, себя и Джогу. Он избавится от него, сейчас… одним последним вздохом…

– ХВАК!!! Умоляю! Прошу! Хвак! Я УЙДУ!!!

И этот последний крик, заполнивший всю небольшую оставшуюся вселенную, крик неподдельного ужаса, крик жажды бытия, уже непонятно кому принадлежащий, Хваку или Джоге, остановил Хвака, и он вынырнул. Вода хлынула из легких, и были они словно раскалены и оплавлены водяной водой, и было им больно, да только все это уже не важно…

– Уходи.

– Послушай Хвак… Давай выйдем на берег… СТОЙ!!! Погоди… погоди… Хорошо, давай здесь… Хвак… Дело в том…

– Уходи.

– Хвак… Я не могу уйти… ПОГОДИИИИИ!!! Ну выслушай же меня, я умоляю! Никто не в силах выковырнуть меня из твоего тела, разве что всесильные боги. Даже я сам, могущественный демон пустоты и огня, я шут богов, великий дем… НЕТ!!! Ну дай же, дай же мне закончить слова объяснений! Я… соврал тебе, пообещав уйти… Я не могу тебя покинуть, пока ты жив… Я даже убить себя не могу и в этом одно из важных отличий человеческих от нас и богов… Я бы ушел в другое тело, но их нет поблизости, даже рыбы умчались прочь, напуганные нашею с тобой ссорою…

– Стало быть, разойдемся замертво. Ты все сказал?

– НЕТ!!! Я… клятву тебе принесу. Я клянусь быть тебе верным и послушным. Я буду тебе служить, Хвак, пока ты жив. Но… не лишай меня тела, не губи меня водой.

– Я не хочу такого слугу. И еще чтобы в моем теле… ты мне… не нравишься!

– Но Хвак! Я уже поклялся! Загляни в сущность мою! Теперь проще, ведь я заглянул в твою. Теперь мы почти как братья!..

У Хвака никогда не было ни братьев, ни сестер, ни отца, ни матери, ни иных родственников, если не считать подлой изменщицы Кыски, и последние слова демона Джоги о братстве вдруг показались Хваку такими… такими… такими… от которых хочется плакать горючими сладкими слезами… Хвак заглянул в сущность Джоги, состоящую из вечности, пустоты и огня… Жуть какая… Хуже мертвечины… Но – не врет. Может, пожить еще?

Солнце высоко ступало по синему небу, а навстречу ему, с запада, летели маленькие округлые облака: там, на востоке, они собьются в большую темную тучу и сойдут на землю и станут водою, а когда надоест – опять превратятся в облачка и опять двинутся куда-нибудь… Подальше от суеты… поближе к суете…

Две сахиры прибежали на волнующий запах, наскоро приняв человеческий облик, но что-то их смутило, или озадачило… Толстый человек с голой задницей стоит по колена в воде и чего-то там бултыхает… Самое время кинуться и сожрать, но… Боязно что-то. Вряд ли верно будет приписывать демонам столь человеческие чувства, как смущение или недоумение, тем не менее, они остановились поодаль от предполагаемой добычи, вместо того, чтобы напасть, и наблюдали исподволь, скрытно. Ибо там какая-то такая мощная жуть кроется, очень высокая жуть… А с противоположной стороны небольшого ущелья расположился еще один наблюдатель, седовласый человек, с обнаженным мечом за спиною, весь укутанный в мощнейшие заклятья незримости и дальновидения…

Сахирам сии заклятия были бы, конечно же, не по зубам, а для богов или могущественных демонов, вроде того же Джоги, не плотнее воздуха, но Джоге в этот миг было не до окружающего мира, он притирался к новому повелителю. Для наблюдателей же толстяк теребил в руках и в воде какую-то широченную тряпку, похожую на портки и разговаривал сам с собою, как бы на два голоса.

– Видишь, Джога… вона как… получилось-то… Дескать, мол, я такой, я сякой… А чуть приперло покрепче – так и обделался…

– Это не я! Это ты обделался! Ты же у нас хозяин!

– Ну ведь холодные, мокрые ведь портки! Бр-р-р! Аж задница стынет. Зачем мокрые-то надевать? Липнут!

– В дороге высохнут.

– И куда путь держим? Давай, я их высушу, одним заклинанием? А, Хвак?

– Цыц! И так сойдет. Не знаю, куда мы идем, просто идем себе по дороге, куда глаза глядят, человеческого пропитания ищем.

– Ну, давай высушу?

Хвак остановился посреди дороги и откашлялся. Ему не нравилось, что его второй голос звучит… не совсем так, как надо… от этой хрипотцы в горле словно дерет.

– Цыц, Джога. Когда надо будет, я это… повелю. А понукать мною, решать за меня ты не будешь. И вот что… Это… ну… Когда никого вокруг – голосом говорим, а когда при людях – тогда это… ну, вроде как мыслями. Понял?

– Да, уж… Но иной раз даже высокому разуму бывает непосильно понять некие нехитрые приказы, невозможно разобрать пробормоченное столь неповоротливым языком. Косноязычие – это не простота слога, а простота духа.

– Чего?

– Да, повелитель, понял.

– Слушай, Джога…

– Да, повелитель.

– А ты ведь и впрямь колдовать мастак?

– Да, повелитель.

– Не хуже даже жрецов и шаманов?

– Да, повелитель.