По окончании официального визита мистер Кеммис отвел суперинтенданта Гая в сторону и сообщил ему, что хочет еще раз обыскать станцию.

Все здание уже было прочесано в поисках улик, но теперь у них были веские основания полагать, что убийца работал, а возможно, и жил на ее территории.

Один из бухгалтеров сообщил Кеммису, что вес похищенной наличности составляет порядка двадцати килограмм – столько весит шестилетний ребенок. От такого количества денег нельзя было легко избавиться, не вызвав подозрений, поэтому с большой долей вероятности они все еще были где-то спрятаны. Если бы у убийцы хватило ума, он мог бы разделить их между несколькими тайниками или даже переместить после того, как здание обыскали в первый раз. К тому же у мистера Кеммиса была еще одна причина, по которой он хотел провести повторный обыск: после эксгумации хирурги сказали ему, что тот, кто держал в руках молоток, был обильно забрызган кровью. Офицерам приказали прочесать здание, не упуская ни одной ниши или угла, достаточно большого для того, чтобы спрятать сумку, а также – что было весьма неприятно – осмотреть колосники и ведра для золы на предмет фрагментов недавно сожженной одежды.

Королевский адвокат решил еще раз побеседовать с Энн Ганнинг. Он все больше убеждался в том, что экономка и ее муж что-то скрывают от него и, возможно, своей служанки. Поведение Кэтрин во время их беседы также было странным, как будто она боролась со своей совестью или прикрывала кого-то. Существовала вероятность, что она была добровольной сообщницей в этом деле или просто боялась последствий честности перед полицией. Зайдя в гостиную Ганнингов во второй раз, мистер Кеммис решил узнать о ней побольше.

– Миссис Ганнинг, я хотел бы спросить вас о Кэтрин Кэмпбелл. Как она стала вашей прислугой?

– Мне ее порекомендовала миссис Вудс, которая жила напротив моей невестки, за углом, на Конститушен-Хилл. Миссис Вудс дала Кэтрин самую лучшую рекомендацию.

– Спрашивали ли вы других насчет Кэтрин, прежде чем принять ее на работу?

– Нет, и я поддерживала ее все то время, что она была здесь.

– А она вообще куда-нибудь ходит? Или мало с кем общается?

– Она выходит на улицу только в воскресные вечера, когда посещает шотландскую церковь на Кейпл-стрит. Иногда я вижу, как она гуляет с другой молодой женщиной из церкви.

– Вы проверяете Кэтрин? Следите за ней, чтобы убедиться, что она правильно выполняет свою работу?

– Каждое утро я следую за ней, чтобы убедиться, что она сделала свои дела. По вечерам я этого не делаю, но каждый вечер с пяти до шести часов я особенно тщательно слежу за тем, чтобы запереть дверь у подножия парадной лестницы, ведущей в комнату носильщиков. Я всегда жду, пока они все уйдут, чтобы запереть ее.

– У кого хранится ключ от этой двери?

– У меня. У мистера Долана из бухгалтерии тоже есть ключ от этой двери. Думаю, еще один есть у моего мужа. Раньше точно был.

– Где вы храните ключ?

– В ящике серванта в гостиной, а запасной – в шкафу на кухне. Никто не сможет подобраться к ключу от этой двери, не пройдя через мою гостиную.

– Значит, вы заперли дверь в четверг вечером, когда произошло убийство?

– Да, я уверена, что заперла ее примерно в половине шестого.

– Вы кого-нибудь видели, когда делали это?

– Нет, я была одна. Потом я спустилась по деревянной лестнице и после этого занялась сушкой одежды.

– Где был ваш муж в тот день?

– Он был со мной за обедом в два часа, потом вернулся на склад около трех. В гостиную, где я находилась, он вернулся без четверти шесть, если верить вокзальным часам.

– Кто еще там был?

– Никого, кроме меня, его и детей. Он сказал, чтобы я поторопилась с чаем, потому что он хотел отойти по какому-то делу до закрытия мастерских.

– Что это было за дело?

– Я не знаю подробностей, но помню, что ему нужно было зайти к мистеру Ирланду по поводу какого-то пальто. Перед выходом он привел себя в порядок в маленькой гардеробной напротив гостиной. Это было сразу после того, как он выпил чай, то есть примерно через четверть часа после его прихода.

– Когда вы увидели его в следующий раз?

– Не раньше одиннадцати. Думаю, где-то в четверть двенадцатого.

Мистеру Кеммису пришло в голову, что алиби Бернарда Ганнинга в значительной степени опирается на двух других подозреваемых: его жену и Патрика Моана. В совокупности эти двое рассказали о местонахождении Ганнинга в период с шести до одиннадцати вечера в день убийства. Можно ли было положиться на их слова?

– А что вы делали после того, как он вышел?

– Я осталась в комнате с детьми, помыла посуду, а потом пошла за хлебом к Маундерсу на Черч-стрит.

– Неужели! Вы не говорили нам об этом раньше. Вы кого-нибудь встретили по дороге?

– На обратном пути я заглянула к миссис Вудс на Конститушен-Хилл, но надолго там не задержалась. Я вернулась одна и зашла на станцию под часами у платформы.

– В котором часу вы вышли за хлебом?

– Около половины седьмого. Вернулась примерно в четверть восьмого и поднялась по черной лестнице, чтобы потушить газовый свет в офисах.

Мистер Кеммис попросил ее повторить свой рассказ о передвижении по зданию, педантично проверяя каждую деталь. Явных несоответствий он не заметил.

– Миссис Ганнинг, было ли что-то, что вы видели или делали, о чем вы не сказали нам во время первой беседы?

– Ну, мистер Кеммис, я уже говорила вам, что пошла вниз после проверки офисов в восемь часов. Затем я села здесь, в своей гостиной, за шитье. Но, кажется, я забыла сказать, что мистер Лински из адвокатского офиса и еще один человек, которого я не знаю и никогда раньше не видела, вошли и попросили огоньку. Я дала им три спички, чтобы зажечь газ.

– Мы знаем об этом. Да, и еще… когда вы с мужем легли спать?

– После возвращения – это было около пяти минут двенадцатого – мой муж снял ботинки или туфли, уж не помню, в чем он был, и посидел четверть часа или около того. Затем мы оба поднялись в спальню по черной лестнице. Когда мы проходили через холл, он сказал Кэтрин запереть дверь, выходящую на станцию.

– В котором часу это было?

– По часам на станции было двадцать минут двенадцатого.

– А когда вы спустились к завтраку следующим утром, вы уверены, что окна с лестницы, выходящие на станционную платформу, были закрыты?

– Уверена.

Возвращаясь в свой кабинет, мистер Кеммис размышлял о том, что в очередной раз остался без ответа. И все же, и все же… Смутные подозрения начали складываться в нечто, похожее на уверенность. Он не доверял Ганнингам: они не только жили в этом здании, но еще и владели ключами от