видел того, что происходило на самом деле – обзор оставлял желать лучшего. Он чуял это по тому движению, в которое вдруг пришло окружающее пространство.

   Локальный выброс.

   Грек перешел на бег, старательно заглушая страх, что погнал его вперед.

   Теперь все решало время. Если их нароет в пути, то половину из них – благо четыре на два делится без проблем – ждет мучительная и сравнительно быстрая смерть. Тут нет правил – каждого своя. Остальную половину ждет смерть долговременная. Мутации отличаются от быстрой смерти лишь одним – отсрочкой исполнения приговора. Такой мутант может долго скрывать от родных и близких друзей все происходящие с ним перемены. Естественно, если они не заключаются в неожиданном появлении третьего глаза. Но рано или поздно, тайное становится явным. И тогда начинается охота. Патриотовцы шутить не любят, да наверняка и не умеют. Все, что вбито в их головы, заменяет им и мать, и отца. Вполне может так получиться, что в свой последний час, когда тебя настигнут охотники, ты позавидуешь тем, кто выброса не пережил.

   Проводник торопился. Он знал, куда выведет их тропа – к заброшенному объекту. Точно никто не знает, что там было раньше. То ли мясокомбинат, то ли молокоперерабатывающий завод. Однако разветвленная сеть коммуникаций, уходящих глубоко под землю, наводила на мысль о вмешательстве военных. Складывалось впечатление, что народнохозяйственное предприятие не более чем декорация, для того, чтобы спрятать от посторонних глаз военный объект. Вот этот-то подземный бункер и годился для того, чтобы укрыться и пересидеть выброс.

   Туда Грек и спешил, рассекая туман как ледокол, за которым следуют малые суда.

   Ветер крепчал. Резкие порывы отрывали от стелющегося савана лохмотья и уносили прочь. В освободившихся от тумана прогалинах виднелась комковатая черная земля, блестящая от влаги. Видимость постепенно прояснялась. Выступали остовы заводских труб, беспорядочные бетонные нагромождения, выплывали из тумана деревья.

   Цель приближалась. Проводник точно не знал, что ждет его после того, как они почувствуют под ногами твердую почву – черное небо, закрученное в воронку с грозовым искрящимся эпицентром или непосредственно сам выброс. По слухам, тогда все застывает стоп-кадром, напоминающим негативное изображение. Завораживающее должно быть зрелище…

Не приведи Зона увидеть.

   Схлынула последняя волна белого дыма, обнажив границу болота.

   И в ту же секунду, будто их и дожидался, налетел ветер, выжимая из глаз слезы. Гигантская воронка, втягивая в себя воздух, постепенно набирала обороты. Единственная уцелевшая заводская труба погрузилась в ее клокочущее чрево. Быстро стемнело. Сверкнула первая молния, предвестница скорого выброса.

   Заметив у бетонного основания протоптанную тропу, Грек бросился по ней бежать без оглядки. Если у кого из новичков появится желание задержаться, чтобы, так сказать, понаблюдать за выбросом своими глазами – и слова дурного от Грека не услышат. Но судя по топоту за спиной и шумному дыханию, отставать никто не собирался.

   Грек бежал что есть мочи, перепрыгивая через куски бетона, огибая разрушенные строения, плиты, будто нарочно расставленные на пути и буквально на физическом уровне ощущал как стремительно бегут секунды. Каждая из которых могла стать последней. Для Зоны не имело значения, каков будет сегодняшний урожай. Она могла включить рубильник на полную мощность ежесекундно. Даже в тот момент, когда до входа в спасительный бункер останется только шаг.

   Они успели. Добавить "в последний момент" Грек бы затруднился. Менее всего ему хотелось знать, сколько моментов отделяло его от смерти. Резко похолодало. До такой степени, что изо рта повалил пар, когда Грек, преодолевая последние метры, оставшиеся до сорванной с петель стальной двери, вихрем ворвался на лестницу.

   Железные ступени пронзительно заскрипели под тяжестью его тела. Несмотря на ветхость конструкции, держаться за перила не хотелось – с поручней свисала ржавая бахрома.

   Проводник спускался по лестнице, пропуская пролет за пролетом, стремясь убраться подальше от того ужаса, что готовила Зона.

   Он остановился, когда лестница кончилась. Отсюда начинался длинный узкий коридор. Зияли черными провалами боковые ответвления, давно лишившиеся дверей.

   Вопреки всем законам, в коридоре горели лампочки аварийного освещения, забранные металлическими сетками.

   Насколько Грек помнил, коридор выводил к производственным помещениям: всевозможным складам, техническим лабораториям, хранилищам. Изначально, в некоторых из таких помещений хранилось и оружие, разобранное под чистую. Отсюда вынесли все, что представляло хоть какую-то ценность. Многие любители легкой наживы так и сгинули здесь, в подземных переходах. Многие претерпели мутации. Ходили слухи, что кроме обычных мутантов – снорков, передвигающихся как звери на четвереньках, можно встретить таких тварей, аналогов которым в Зоне нет.

   Некоторое время Грек стоял у входа в коридор и вглядывался в глубину. Делать нечего. Не торчать же здесь, когда любая дрянь может на голову свалиться?

   Новобранцы молчали, восстанавливая дыхание.

   Надо было идти вперед, но Грек все стоял и стоял, напряженно вслушиваясь в звуки, доносившиеся из коридора. Потому что в Зоне было лишь одно место, которое Грек ненавидел больше чем болото. И как раз в этом месте он сейчас и находился.

– Грек, – едва слышно начал нетерпеливый Макс и не договорил.

   Почти в то же мгновенье с грацией бешеного льва, Грек надвинулся на парня и схватил его за горло, с трудом удерживаясь от искушения сжать тонкую шею до хруста.

– Еще одно слово, – прошипел он Максу в ухо, – и я заставлю тебя, придурок, подняться по этой лестнице. Тебе не понравится наверху, можешь мне поверить на слово.

   Проводник отпустил парня также внезапно, как и схватил. Тот с трудом удержался на ногах.

– Всех касается, – беззвучно добавил Грек, занятый поисками того, на ком еще можно было сорвать злость.

   Для пущей убедительности, он хотел с размаху ткнуть пальцем Очкарику в грудь и к своему удивлению промахнулся. Верткий парень качнулся влево, уходя от удара, и палец проводника проткнул воздух.

  Злость уходила, уступая место решению первоочередных задач. Первая. Убраться дальше от входа в бункер, пока сверху не свалилось неизвестно что. Там, в глубине, тоже могло таиться что угодно. Отсюда следовала задача номер два: чтобы не вступать в войну на два фронта, убираться следовало как можно скорее.

   Грек двинулся по коридору, и так просмотренному до дыр.

   Под ногами тонко скрипел битый кафель, так что о приближении возможного противника, тот, кто прятался в глубине, узнал издалека. Шум собственных шагов неприятно отдавался в ушах, но от него некуда было деться. Сжимая в руках оружие, снятое с предохранителя, Грек знал точно, чего ему не хотелось