– Боже! – пискнул Баттерсби. – Как такое могло случиться! Мой бедный дорогой ангел!

Он немедленно бросился спасать свою Лавинию, которой никак не удавалось выпутаться из объятий Хериота и принять более пристойную позу, и поэтому не услышал веселой реплики Рокхерста:

– Как тебе не стыдно, Тень?!

Пока остальные гости спешили своими глазами увидеть предмет завтрашних сплетен, Рокхерст повернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как дверь, ведущая в сад, открылась и закрылась сама по себе.

Очевидно, его маленькая Тень задумала выскользнуть из садовой калитки на улицу.

– Теперь я тебя поймал, – прошептал он, протискиваясь сквозь толпу.

Однако на его пути встала матрона в ярко-красном платье.

– Лорд Рокхерст! – широко и кокетливо улыбнулась она, цепляясь за его локоть. – Или следует сказать, мой новый Просперо?

Гермиона буквально вылетела в сад, прежде чем согнуться от хохота. О, какая чудесная картина! Мисс Лавиния Берк сброшена со своего пьедестала в присутствии едва ли не всего общества! Совсем как мечтала Томасин!

Нужно признать, что при виде такого унижения Гермиона больше не злилась на Лавинию за все гадости, которые она наговорила о Шарлотте и Себастьяне за последние несколько недель.

Кроме того, Гермионе удалось удрать от графа. А Куинс еще говорила, что она накличет беду на свою голову! Беду?! Ну уж нет!

Она весело провальсировала по дорожке, ведущей к садовой калитке, но в какой-то момент юбка зацепилась за разросшийся розовый куст. Гермиона потянула и дергала. И тут предательский скрип стеклянных дверей заставил ее вскинуть голову.

– Дьявол! – выругалась она себе под нос, лихорадочно пытаясь освободиться. Слишком хорошо ей был знаком мужской силуэт, возникший в дверном проеме.

Рокхерст.

Все довольство собой мигом растаяло перед лицом надвигавшегося несчастья. Нужно бежать. Немедленно!

Но это не представлялось возможным: уж очень крепкие шипы оказались у роз. Поэтому Гермиона замерла в надежде, что он не поймет, где она находится.

Может, он просто вышел подышать свежим воздухом? Или потихоньку улизнул с бала?

– Я знаю, что ты здесь, – окликнул он, становясь перед калиткой и складывая руки на широкой груди.

Гермиона закусила губу, боясь дышать. Он знает?! Но тут граф посторонился, и Роуэн уселся рядом.

– Найди ее, парень, – приказал граф. – Найди нашего друга.

Мерзкое животное потрусило по тропинке с такой готовностью, словно на шее у Гермионы висел бифштекс, и весело виляя хвостом, уселся перед ней.

– Ну вот, совсем нетрудно, верно? – усмехнулся Рокхерст, шагая по усыпанной гравием дорожке. На лице его играла широкая улыбка.

Господи Боже, не намеревается же он убить ее? Но в таком случае что собирается делать?

О, почему же она не осталась дома? Сидела бы в своей комнате, играла бы с Куинс в карты… и все было бы тихо, мирно, безопасно… и очень скучно.

Она осмелилась сделать крошечный вдох, только когда граф остановился возле Роуэна. Глядя в его проницательные синие глаза, она заметила в них дьявольский блеск, пославший озноб по ее спине.

Несчастье все-таки грянуло. Куинс оказалась права.

Гермиона медленно потянулась к подолу платья и попыталась отцепить его от шипов.

И это стало ее первой ошибкой.

Потому что стебли роз громко зашуршали, и граф улыбнулся еще шире.

Гермиона закрыла глаза. Господи, он действительно вшил ее убить! Но вместо этого она ощутила его жаркое дыхание.

– Попалась?

Гермиона чуть приподняла ресницы и поняла, что он совсем близко. Граф снова заговорил, и каждое слово будто обволакивало ее. Гермиона затрепетала, отчего стебли роз снова шуршали.

– Почему я постоянно должен спасать тебя?

Словно в доказательство своего утверждения он нашел ее плечо и нежно провел пальцами по руке.

Гермиона снова глотнула воздуха. Ни один мужчина еще не касался ее подобным образом.

Его пальцы вцепились в край выреза, снова погладили плечо, скользнули по прикрытой шелком груди, отчего Гермиона превратилась в сплошной комок нервов.

Либо колени сейчас подогнутся и она рухнет прямо в куст, либо ее, как всегда, вырвет. Она надеялась только, что за последнее он ее простит.

– Почему вы не… – сдавленно прошептала она.

– Значит, ты умеешь говорить? – откликнулся Рокхерст, наконец отцепив ее платье. Но ее руки не выпустил.

– Конечно, умею. Я не…

Но его палец лениво пополз по ее руке, посылая по пути стрелы пробуждающегося желания. Он погладил ее ладонь, игриво подергал за каждый пальчик, словно пересчитывая их.

– Почему я не… что? – спросил он.

– П-прошу прощения? – ошеломленно пролепетала она.

– Вы спросили, почему я не сделал чего-то. Или я не понял?

Именно в этот момент его ладонь прошлась по ее бедру и слегка сжала ягодицы.

Гермиону затрясло. В полном смысле этого слова.

– Почему вы не убили меня? – выдохнула она, потому что его прикосновение стало чем-то вроде новой пытки.

– А кто сказал, что я этого не сделаю? – поддразнил он, притягивая ее к себе.

– Пожалуйста…

– Что? Ублажить тебя? – Он еще крепче прижал ее к себе.

– О нет, – пробормотала Гермиона, пытаясь вырваться, но он без особых усилий удержал ее. – Пожалуйста, отпустите меня.

– А зачем мне это? Вдруг я не смогу снова найти тебя!

Он пришел, чтобы найти ее.

«А что сделала ты? Пришла сюда, чтобы позволить ему отыскать себя», – назойливо проскрипел внутренний голос.

– Вовсе нет! – фыркнула она.

– Простите?

– Ничего, – отрезала Гермиона. – Прошу, отпустите меня!

– О, вот уж ни за что, – объявил граф, словно имел полное право обнимать любую женщину и… и творить хаос с ее чувствами! Со всеми чувствами! Потому что, когда он держал ее так крепко, она могла ощущать его. Его мускулистое тело, тело настоящего мужчины. А его руки… словно исследовали ее, гладили, ласкали, пробуждали в ней желания, о существовании которых она до сих пор не подозревала.

В местах, которые раньше вовсе не считала чувствительными.

Теперь она прекрасно понимала, почему большинство светских мамаш старались держать дочерей подальше от графа.

– Кто ты? – тихо спросил он, обдавая ее ухо своим дыханием.