С этими словами он устремился в глубину сада, пинком распахнул калитку и потащил брыкающуюся Гермиону по переулку.

– Я никому не скажу, – обещала девушка, висевшая у него на плече, пока Рокхерст, почти не напрягаясь, нес ее по лестнице в свою спальню. Втащил внутрь и бесцеремонно швырнул на кровать.

– О чем ты? – буркнул он, потому что всю дорогу старался не слушать ее нытье. Жаль только, что не мог так же легко погасить огонь желания, все сильнее разгоравшийся в нем.

– Я никому не скажу, – повторила Гермиона. – То есть не скажу, кто вы на самом деле, если отпустите меня.

– Валяй! – пожал он плечами. Матрац прогнулся под весом ее тела.

– Хотите сказать, что я могу идти?

– Нет.

Он встал, вернулся к двери и повернул ключ в замке.

– Можешь рассказывать что угодно и кому угодно. Хотя он вознамерился похитить ее и удерживать, пока она не станет видимой, что, по словам Крикса, должно произойти на рассвете, все же не подумал, как пройдут долгие часы, остающиеся до восхода солнца… вернее, не думал, пока эта нахальная юбка не поразила его в самое сердце своим поцелуем в саду.

Может, она не так уж и невинна?

Он украдкой взглянул на кровать и представил роскошную, совершенную фигуру красотки, распростершейся на постели. Исполненной бешенства и страсти.

Кровь зашумела в ушах… и прилила к другим местам. Рокхерст оглянулся на дверь. Наверное, не стоило приносить ее сюда. То есть в спальню.

Нужно было закрыть ее в винном погребе и подождать до первых лучей солнца.

Нет, он хорошо знал, что делает. И станет придерживаться первоначального плана. Ничего страшного, если он немного поухаживает за ней, чтобы выведать ее желание, или подождет, пока она станет видимой и попробует завладеть кольцом.

Однако он делал все возможное, чтобы забыть тот момент, когда она целовала его в саду, полуоткрыв губы, прижимаясь к нему всем телом. Потребовалась вся его сила воли, чтобы не бросить ее на островок травы. Не взять ее бурно и нетерпеливо.

О, вот было бы зрелище! Если кому-то вздумается выйти в сад, любопытные увидят, как он со спущенными панталонами и голым задом корячится на траве неизвестно зачем.

Нет, куда лучше привести ее в спальню.

Рокхерст нетерпеливо провел рукой по волосам: разум продолжал воевать с неукрощенной страстью.

Но как узнать, то ли самое кольцо у нее на руке?

«Потому что у нее на руке кольцо, а сама она невидима», – спорил он с собой.

Можно подумать, кольцо на руке дамы такая уж невероятная вещь! Многие девушки носят простенькие кольца, подарки от крестных матерей, фамильные реликвии, которые передаются от матери к дочери, или подарок поклонника. Так или иначе, все равно ничего не узнать, пока она остается невидимой.

Конечно, он не учитывал двух возможностей.

Что, если это обручальное кольцо? Или, что еще хуже, венчальное?

Граф одернул себя и снова взглянул на постель. Он не привык иметь дела с замужними женщинами.

«О, Рокхерст, в какой переплет ты снова попал по собственной вине?»

Граф поморщился. Кажется, он нуждается в подкреплениях. Или в бренди.

Бренди звучит неплохо…

Он подошел к угловому шкафчику и вытащил стоявшие там бутылку и бокал, которые держал на непредвиденный случай. Оглянулся на кровать и мысленно увидел голую, извивавшуюся под ним женщину.

Да, это именно тот непредвиденный случай.

Он налил себе солидную порцию.

Все это время она молчала, а когда заговорила, он испуганно вздрогнул.

– Вам все равно, если все узнают, что вы Паратус?

– Это не важно, – отмахнулся он, прежде чем глотнуть бренди. – Говори, кому хочешь, никто тебе не поверит. И все посчитают безумной.

Он протянул ей бокал.

– Не хочешь немного?

– Нет, спасибо, – чопорно отказалась Гермиона. – Мама считает, что спиртное плохо воздействует на леди. Она сразу становится вульгарной.

– Мудрая она женщина, твоя мама, – согласился он. – Я ее знаю?

Она ловко проигнорировала очередную попытку что-то выведать.

– Я никому не скажу, но не потому, что из-за этого покажусь окружающим тронутой, а потому, что терпеть не могу болтать попусту.

Граф, насмешливо фыркнув, снова приложился к бренди.

Матрац снова прогнулся.

– Уверяю вас, я не сплетница.

Он еще в жизни не видел дебютантку, которая не обожала бы сплетни! Впрочем, его Тень вряд ли принадлежит к отряду дебютанток, поскольку он сильно сомневался, что прославленные пансионы, куда посылали знатных английских мисс, обучали их целоваться так, как целовалась она в саду.

Впрочем, может быть, она очень способная ученица?

Рой эротических видений пронесся перед его взором. Он готов всю ночь наставлять ее по этому предмету…

В комнате вдруг стало слишком душно. Он отставил бокал и рванул галстук.

– Почему вы привели меня сюда? – испугалась Гермиона, неверно поняв его движение. – Если собираетесь снова обольщать меня…

Продолжая дергать за галстук, граф плотоядно подмигнул, бросив взгляд на кровать:

– Только если пожелаешь…

Похоже, она спешно прячется под покрывало!

– Ни за что.

– Уверена?

– Конечно.

Он шагнул к кровати. Невинный аромат ее духов щекотал нервы.

– Лгунья.

Она упрямо молчала.

Но и это молчание было куда красноречивее любого ответа. Потому что он отчетливо ощущал нараставшее между ними напряжение. Невидимый канат связывал их.

л притяжение становилось все сильнее. Желание тянуло мужчину к постели, и, если он не ошибался, желание женщины все энергичнее подталкивало его в том же направлении.

Он не ошибался.

Стоило ему подступить ближе, у нее перехватывало дыхание. Она ощущала то же, что во время поцелуя в саду, только сейчас ей грозила настоящая опасность. Потому что она лежала на его постели, а тело, о, мятежное тело, жаждало новых поцелуев.

Только бы он снял с нее платье и накрыл собой. Касался. Ласкал… целовал… повсюду. А она разведет ноги, обхватит его бедра, пока он…

Гермиона зажмурилась. О чем она думает? До сегодняшней ночи у нее никогда не было столь непристойных мыслей! Откуда появляются эти образы?

Кольцо затрепетало, посылая волны предвкушения по каждой частичке ее тела.