Проснулась ощущая жуткую головную боль.  Мой череп будто трещал в костных швах. Попыталась подняться, но мешком осела на кровать, перед глазами все плыло. Еще откуда-то доносился отвратительный запах жареного, разъедая ноздри и вызывая приступы тошноты. Отдышавшись, все же встала и пошатываясь отправилась на поиски невыносимой вони. Источник похоже находился на кухне. Войдя туда я обнаружила Игната стоящего у плиты. Вздрогнула от неожиданности, будто за несколько часов сна я совершенно забыла о его невероятном возвращении. Как не в чем ни бывало муж ловко жарил блинчики. Что-то раньше я не замечала у него тяги к кулинарии... Повернула голову и остолбенела, заметив сына сидящего за столом с побелевшим лицом. Малыш тут же соскочил со стула и бросился ко мне, обняв за ноги. Наклонившись к Кирюши, я отстранила ребёнка и посмотрела в его блестящие от слез глаза.

– Мама, я хотел к тебе, а он не лазлешил тебя будить, – прошептал сын сдавленно и покосился на Игната, – этот дядя говорит что он мой папа. А мой папа Максим…

– Солнышко, – я прижала всхлипывающего ребёнка к себе, – Максим твой дядя и крестный, я же говорила тебе об этом ни раз.

– Ма, давай плогоним этого вола(вора), я боюсь его, – крошечные пальчики вцепили в мою футболку, – Позвони, Максиму, пусть плогонит...

– Маленький мой, ну успокойся, пожалуйста, – погладила утешая его по спине, – Поверь, здесь тебя никто не обидит. Разве мама даст тебя в обиду?

– Ууу, – Кирилл отрицательно махнул головой, – Я не хочу чтобы этот дядя был у нас дома.

– Солнышко, – я отстранила от себя ребёнка и серьёзно посмотрела ему в глаза, – Он напугал тебя? – малыш в подтверждение мотнул головой. – Ох, как ему не стыдно! Но я уверена он сделал это не со зла, – намеренно не называла Игната папой, чтобы ещё больше не травмировать сына, – Просто он был далеко, далеко, там где совсем нет маленьких детей, и попросту не умеет с ними ладить. Но мы же с тобой умные, и знаем как обращаться с маленькими?

– Маленьких нельзя обижать, – тут же оживился Кирюша.

– Вот видишь,  какой ты у меня молодец. Тогда  думаю вместе с тобой мы сможем научить его ладить с детьми? – я указала рукой в сторону Игната, – Ты поможешь мне?

– Мм, – сын посмотрел на отца с подозрением, я видела как малыш не хочет соглашаться. – Это плавда мой папа?

– Правда, – тяжело вздохнув, ответила я, – Твой папа очень долго искал дорогу домой. Но ради тебя нашел. Так что, ты поможешь мне? – спросила я игриво и подняв сынулю на руки с трудом подкинули в воздухе.

– Помогу, – нехотя согласился ребёнок.

– Вот и отлично, – расцеловала его в обе щеки, – а теперь иди, собирайся, пойдем к бабушке.

Как только сын вышел, я перевела свирепый взгляд на мужа, прошипев:

– Ты что творишь?

– Что? – состроил тот непонимающую гримасу.

– Что? Ты издеваешься, – взорвалась я, – Зачем было обрушивать на ребёнка эту информацию, без подготовки. Ты мог травмировать его психику!

– Жень, я хотел как лучше, – произнёс виновато Игнат, – Увидев меня Кирилл испугался, я думал так смогу его успокоить.

– Как ты собирался его успокоить? – недопоняла я, – Я же говорила тебе  вчера, что не рассказывала ему об отце. Папа для него просто слово. То же самое что и для тебя вселенная. Ты вроде понимаешь что это значит, но наверняка не знаешь как выглядит. Что она, кто она, откуда берет начало, где заканчивается. Это просто слово, имеющее некое не особо точное определение. То же самое что и папа для нашего сына. Он не понимает что это такое!

– Жень…

– Это только моя вина, – холодно перебила я, – Я должна была предусмотреть возможность вашей встречи. Но у меня все вылетело из головы. Я опять захлебнулась в своих проблемах, позабыв обо всем.

– Ты ни в чем не виновата…

– Игнат, послушай меня, пожалуйста, – снова не дала ему договориться. – если ты действительно захочешь найти общий язык с сыном, несомненно сделаешь все для этого необходимое. Но судя по вашей первой встречи это будет нелегко. Нелегко, однако возможно. И я в свою очередь сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь вам наладить контакт.

– Жень, ты не представляешь сколько это для меня значит, – муж сделал шаг ко мне, а я автоматически отошла назад, – Жень…

– Прости, я опаздываю на работу, – резко развернулась и вышла из кухни. На работу я не опаздывала, но мне хотелось оказаться подальше от мужа. Побыть где-нибудь в одиночестве. И я знала единственное такое место, наверное только там сейчас это возможно...

– Дочка у тебя точно все в порядке? – спросила мама с подозрением.

– Все хорошо, мам, – ответила я как можно спокойнее.

– Но я же вижу, – продолжала она настаивать взволнованно, – На тебе лица нет.

– Мам ну правда, ничего плохо нет, – отмахнулась я с натянутой улыбкой, – Я по возвращению все тебе расскажу.

Чмокнув сыночка,  я торопливо покинула квартиру мамы. Внутри будто все горело, и мне хотелось как можно быстрее погасить этот не унимающийся пожар. Сев в машину, я немного помедлила прежде чем завести ее. Меня невыносимыми силами тянуло на кладбище. На лже могилу мужа. Однако я не совсем была уверена в том, что хочу туда. Закрыла глаза на секунду, и даже за этот миг перед ними возник памятник с фотографией Игната. Сразу захотелось уничтожить его. Стереть с лица земли. Выбить из него все слезы которые я оставила там за эти годы...

По пути остановилась у хозяйственного магазина и купила топор. Зачем он мне? Наверное я сама толком не знала. Действовала на эмоциях. Села в машину и рванула с места с юзом. Хотелось поскорее добраться до цели. Я не понимала почему меня так туда влечет. Это было мне неподвластно. Слово душа вырвалась из тела и стремилась туда куда ей надо.

Припарковавшись, я поспешно вышла из машины, и прихватив топор направилась к могиле. Наверняка со стороны это выглядело устрашающе. Но благо будний день, и на кладбище никого не было. Войдя в ограду я не раздумывая, подняла топор и размахнувшись изо всех сил ударила им в центр мраморной плиты, прямо в изображенное на ней лицо мужа. Однако мой удар незначительно повредил памятник. Разозлившись, я снова взмахнула опасным орудием и с криком вонзила его в портрет. Вибрации от удара больно обожгла мои руки, лишь немного надрезав прочный мрамор. И это ещё больше выводило из себя. Меня разрывало от невыносимого желания как можно скорее уничтожить свидетеля всех моих переживаний. Эта холодная плита знала о моих страданиях больше всех на земле. Ей я сотни раз изливала душу. Здесь оставила часть своей боли. Закопала половину сердца. И теперь мне страстно хотелось забрать все обратно. Вернуть три потерянных года жизни. Ибо все было напрасно… Все было напрасно! Я вынесла столько горя впустую. Никому оказалась не нужна эта жертва. А пожертвовала я собой! Боже, как же тяжко все это осознавать. Я загоняла себя в угол, запрещая даже мечтать о том, что любимый может быть жив. Ломала, ногти, выдирала волосы, сдирала кожу заставляя себя принять страшную правду. Но этой правды не оказалось. Моя правда была ложью... Все было впустую… Безжалостные удары сыпались на могильную плиту один за другим. Жуткий звук разрывал кладбищенскую тишину. Оглушительный скрежет вперемешку с отчаянными всхлипами. Я безустанно махала топором, а перед глазами проносились кинолентой последние годы. Сколько в них было горечи, скорби, самобичевания. И уничтожающей вины. Вины за то, что не остановила, за то, что позволила уйти. За слова сказанные сгоряча. Как же я жалела обо всем. Сколько свечей поставила в церкви ему за упокой. За упокой живого человека! О Господи, прости меня за это. Разве я знала? Разве смела думать что он жив…