Я, конечно, выдумал боевые действия с этими якобы интендантами, но то, как эти группы атаковали немцев на дороге Кобрин – Минск, описывал подробно. Как часовых резали, пленных офицеров брали, машины на руках укатывали, миномётами места стоянок накрывали, мосты жгли и взрывали. Тем более что немцы подтвердят, они на той дороге немало потерь понесли. Пусть разово, за одну ночь, но было же.

Причиной моего поступка было желание легализовать вооружение и технику, которую я буду передавать РККА. Одно дело, когда сам рассказываешь и видишь, что тебе не верят и готовы на смех поднять, другое дело – серьёзное издание. А они напечатают. После всех этих отступлений, потерь территорий и городов очень нужны позитивные новости, и эта как раз из таких. И к тому же её даже добывать не нужно: источник сам пришёл, информацию принёс вместе с доказательствами, четыре вещмешка немецких удостоверений личности предъявил, порядка двух тысяч. Там же были солдатские письма и фотографии, которые немцы на местах боёв делали, их можно перепечатать, да ещё мои фотографии.

На одной из них я на фоне горящего танка, из люка башни «четвёрки» вырывается пламя. На броне лежит танкист в горящем комбинезоне, а я стою с СВТ, лежащей на локте, и смотрю в объектив. Видно, как позади меня встают разрывы снарядов. Хорошее, чёткое фото, это я на Украине снял. На всех фотографиях я был не в военной форме, а в гражданской, но вооружён, с подсумками.

На другой фотографии я лежу и стреляю из ручного пулемёта по колонне пехоты, которая шла по дороге метрах в ста от позиции; я открыл огонь за секунду до того, как щёлкнула камера, стоявшая на замедленной съёмке. Поэтому в кадре было хорошо видно, как вырывается дульное пламя из пулемёта, отлетают гильзы, а на дороге падают убитые немцы, и пехотная колонна была отчётливо видна. Жаль, лицо моё не полностью попало в кадр: практически со спины снимок сделан, лишь сбоку чуть видно, и можно понять, что это я.

На ещё одной фотографии я держу на прицеле МП-40 трёх фельджандармов с поднятыми руками, которые, встав у своего мотоцикла, сложили оружие. Четыре дубля пришлось сделать, пока нормальное фото вышло, так что знаю, что говорю. Таких фотографий у меня хватало, их я и показывал работникам газеты. С руками оторвали, им как воздух нужны статьи о том, как советские граждане бьют немцев. Были также фотографии запечатлённых мною немецких зверств: расстреливаемые с воздуха беженцы, колонны пленных, рвы с расстрелянными красноармейцами, лагеря военнопленных с их жуткой теснотой и описаниями, как там содержат и чем кормят. Для подъёма патриотизма это всё нужный материал, так что меня поблагодарили и отпустили. Завтра газета должна выйти.

Утром, позавтракав, я собрался, награды на рубаху прикрепил и направился к военкомату, документы все при мне были. Накануне поспрашивал у управдома и выяснил, что наш район закреплен за центральным городским военкоматом столицы, так что двинул туда. Это оказалось недалеко, минут десять пешком; как дойти, я узнал заранее. Народу тут было немало, тысячи две, не меньше, к дверям здания можно было пробраться с трудом. В основном призывники, но больше всего гама было от их родственников и других провожающих.

Подойдя к затурканному уже с утра уставшему дежурному, я поздоровался и сказал:

– Я в Москве недавно, живу на улице Советская. Мне к какому работнику обратиться по поводу призыва? Сам я раньше в Минске жил.

– Прописан? – спросил дежурный, с интересом взглянув на награды, при этом отвечая на звонки сразу двух телефонов.

– Да, всё как положено. Улица Советская, дом сорок два, двадцать шестая квартира.

– Кабинет номер восемь, первый этаж. Капитан Власов, это его район.

– Благодарю.

Дежурный этого уже не слышал, положил одну трубку и стал отвечать на звонок другого телефона.

Быстро найдя нужный кабинет, я встал в очередь из шести человек, призывников, как и я. Двигалась она довольно быстро, так что уже через час, постучавшись, я зашёл в сильно прокуренный кабинет, который даже настежь открытые окна не спасали от клубов табачного дыма.

– Кто такой? Где воевал? – спросил хозяин кабинета.

Судя по табличке на двери, это и был капитан Власов.

– Максим Тихонович Гусаров. С недавних пор прописан на Советской улице города Москвы, дом сорок два, двадцать шестая квартира. Ранее проживал в городе Минске, был комсоргом завода. Награды получил месяц назад за боевые действия в тылу противника и участие в пленении генерала вражеских войск. Как только устроился на новом месте, решил попытать счастья и вступить в ряды Красной Армии.

– Даже так? – заинтересовался капитан и велел сидевшему за соседним столом лейтенанту: – Оформи личное дело на призывника Гусарова, а потом ко мне, хочу услышать, как генерала взяли, а то в газетах только в общих чертах.

Оформление много времени не заняло, тем более две фотографии нужного формата при мне были, их вклеили в личное дело. Кстати, номера наград в личное дело тоже внесли. Потом мы с Власовым пообщались, я рассказал ему о своих приключениях, в том числе и про боевых интендантов, что заставило его неверяще похмыкать. Под конец я сообщил, что хочу стать интендантом, а начать хотя бы с ротного старшины.

– Тут я тебе помочь не могу, – пустив в потолок очередное облако табачного дыма, сказал Власов, куривший, кстати, ядрёный самосад. – Мы занимаемся призывом и отправлением в запасные полки на учёбу, если призывник не служил, или в боевые части, если ранее служил и имеет специальность. Есть ещё учебные военные училища, могу туда тебя отправить. Ты грамотный, десять классов, комсоргом был, учёбу вытянешь.

– Нет, товарищ капитан, это не вариант. Мне бы побыстрее в часть попасть, постараюсь выбить должность ротного старшины. Начну карьеру с низов.

Тянуть два года, находясь в училище, я не хотел: пока вся техника и оружие в Хранилище современное, нужно их использовать, а через два года уже новые системы будут. Тем более становиться профессиональным военным, что и предполагает обучение в училище, я не собирался. После окончания войны сразу демобилизуюсь, так что никаких училищ. Это я и сообщил Власову.

Пока мы сидели, очередь из призывников снаружи не скапливалась, ими лейтенант занимался, тут же в кабинете, он нам общаться не мешал. Почти час мы с капитаном проговорили, он сказал, что раньше чем через неделю меня не призовут, выдал бланк для прохождения медкомиссии, сообщил номер больницы, где её проходят, и на этом мы попрощались.

Я немедленно отправился в больницу и к двум часам дня прошёл всех врачей. Заполненный бланк (годен без ограничений) отнёс обратно в военкомат и направился домой. По пути забежал на рынок, купил комплект инструментов в ящике и два врезных замка, нужные размеры я уже посмотрел ранее. Вернувшись домой, пообедал и начал менять замки на входной двери. Мало ли у кого ключи от моей квартиры, а должны быть только у меня и управдома, так положено: вдруг, пока меня не будет, воду прорвёт или ещё что, а он отвечает за это дело.

Я как раз сменил верхний замок и извлёк нижний, когда послышались шаги и ко мне на лестничную площадку третьего этажа поднялись двое. Оба в форме НКВД. Оба сержанты госбезопасности.